Сотворение оперного спектакля

Изучение музыкально-драматургического содержания оперной партитуры подобно расследованию какого-нибудь запутанного, сложного уголовного дела. Задача — обнаруживать. Здесь играет роль и догадка и ее подтверждение или доказательство ее несостоятельности; здесь нельзя пройти мимо хоть одного маленького фактика, знака, любой мелочи; здесь очень важно сопоставление улик «за» и «против», проверка любого факта «от обратного». Здесь вредно и недопустимо пренебрежение объективностью. Это очень похоже на детектив, который захватывает нас процессом расследования, собиранием фактов, сопоставлением их. Для режиссера исследование партитуры с точки зрении действия — захватывающе интересное занятие, если, конечно, к этому делу есть вкус и призвание. Впрочем, это все приходит с опытом и практикой.

Я всегда думаю: зачем мне заниматься разгадыванием сложной шахматной комбинации, кроссворда или раскладывать пасьянс? Лучше проявить свое терпение и любопытство, копаясь в партитуре. Тут открывается масса непредвиденных обстоятельств. Именно с этого и начинаются режиссерские открытия — открытия тайн партитуры, о которых часто даже автор оперы не догадывается.

«Расследование» партитуры дает материал, по которому можно сочинять действие и все, что видно зрителю. Действующий персонаж, таким образом, сам собою «оснащается» чувствами, выраженными музыкой. Зритель видит поступки героев, но в это время он и слышит чувства его. Он слушает музыку и через нее заражается эмоциями, одновременно с этим он видит события, поступки людей, вызвавшие эти эмоции. Это процесс обратимый, ибо и чувства, в свою очередь, рождают поступки.

Кто же тот центр, который творчески объединяет действие и музыку и рождает полнокровный оперный образ? Это публика, которая творит (а не бесстрастно наблюдает!) во время спектакля. Она участвует в спектакле, одновременно слыша и видя, создает свой образ, свое впечатление, преобразуя музыку и действие, — музыка становится действенной, а действие музыкальным. Вот тут и возникает специфический оперный синтез.

Публика

Как вы думаете, когда рождается спектакль как художественное произведение и когда определяется, вместе с этим, его успех? При знакомстве с произведением? Определение замысла? В театральных репетициях? Нет! Новый спектакль со своим обаянием, характером, особенностями рождается только на публике, с участием публики. При каждой новой встрече старого спектакля с публикой каждый раз заново рождаются его образы. Образы, которые музыка наделяет эмоциональной заразительностью, действие — конкретными жизненными ассоциациями. Публика же своим творческим актом соучастия сплавляет музыку и действие в единый оперный музыкально-драматургический образ. Здесь принимает участие и сознание, и подсознание зрителя, и его способность чувствования. Много раз прошел спектакль «X», но каждый раз он другой, хоти и музыка, и актеры, и постановка все те же. Меняется публика, она-то в большей степени определяет и успех и качество каждого данного спектакля.

Соучастия зрителя не будет, если спектакль иллюстрирует музыку, потому что в этом случае публика лишена творческой функции синтезировать главные элементы оперного спектакля. Иллюстрация на сцене — это передразнивание чувств, которые есть в музыке. Что может более оставить зрителя равнодушным? Здесь процесс познания, сотворчества отсутствует. Остаются только наблюдения или, в лучшем случае, пассивное наслаждение музыкой.

Особенность оперного актера

Какая разница между драматическим актером и оперным? И тот и другой действуют на сцене, создают сценические образы, то есть свое поведение в спектакле подчиняют внутренним и внешним особенностям характера, который изображают. Они как бы присваивают себе индивидуальные и общественные черты персонажа и действуют от его имени. Более того, они должны продемонстрировать зрителю и красивые и уродливые физические особенности своего персонажа. Играть, как мы уже знаем, это — действовать. Прожить на сцене кусок жизни изображаемого лица — это значит действовать в тех обстоятельствах, которые окружают персонаж и воздействуют на него так, как если бы исполнитель роли был бы на самом деле тем, кого исполняет.

Это — общее. Различия заключаются в средствах, которыми сценический образ доводится до зрителя, и в самом материале, то есть в характере драматургии. Внешность, обаяние, владение элементами актерского мастерства остаются, но присоединяется певческий голос. Кажется, немного, а этот признак оперного артиста переворачивает искусство оперного театра на сто восемьдесят градусов по отношению к искусству драматического театра.

Известно, что все, что говорит драматический актер, оперный — поет. В этом есть и принципиальная разница, есть, так сказать, и «физическая», не менее влиятельная и важная, чем первая.