Сотвори себе врага. И другие тексты по случаю (сборник)

С идеи о множественности миров начинается в XVII веке современная фантастика – в путешествиях Сирано де Бержерака в Империи Солнца и Луны, в «The Man in the Moone» Гудвина и «Discovery of a World in the Moone»[229] Уилкинса. Что же касается того, как взлететь, – до Жюля Верна еще далеко. Сирано сначала привязывает к телу множество склянок с росой, и, когда солнечное тепло начинает притягивать росу, он взмывает вверх. Второй раз он использует машину, подталкиваемую «летучими ракетами». Гудвин же предлагает самолет ante litteram[230] – движимый птицами.

Фантастика

Современная фантастика от Жюля Верна до нашего времени открывает еще одну главу воображаемых астрономий, используя и заостряя до предела гипотезы научной астрономии и космологии. Мой стародавний ученик Ренато Джованноли написал увлекательную книгу «Наука в фантастике»[231], в которой не просто исследует все псевдонаучные (но зачастую очень даже заслуживающие внимания) гипотезы, сначала появившиеся в рассказах, но и показывает, как «наука в фантастике» создает достаточно однородный корпус идей и топосов, переходящих от рассказчика к рассказчику, развиваясь и улучшаясь при этом от жюль-верновских пушек, заряженных нитроглицерином, и антигравитационных комнат Уэллса до путешествий во времени. Попутно выдвигаются различные техники космических путешествий: в состоянии анабиоза, на космическом корабле как замкнутом и экологически самодостаточном микрокосме с гидропоникой, с бесконечными вариациями «парадокса Ланжевена», в котором астронавт возвращается из космического путешествия, проходившего со скоростью света, и оказывается на десять лет моложе своего близнеца. К примеру, Роберт Хайнлайн во «Времени для звезд» описал такого рода историю двух близнецов, общавшихся телепатически во время космического путешествия одного из них. Но Туллио Редже в своих «Этюдах о Вселенной» обратил внимание на то, что, коль скоро телепатические сообщения передаются мгновенно, ответы путешествующего брата должны были приходить прежде, чем вопрос был задан.

Другая постоянно возникающая здесь тема – гиперпространство, которое Хайнлайн в «Астронавте Джонсе» описывает на примере шарфа:

Это Марс. <…> Это Юпитер. Чтобы добраться от Марса до Юпитера, тебе придется проделать определенный путь. Но, предположим, я сложу шарф так, что Марс окажется непосредственно над Юпитером. Что тогда помешает просто перешагнуть с одного на другой?[232]

Так фантастика занялась поиском аномальных точек Вселенной, где пространство может изгибаться. При этом в ход шли и научные гипотезы, как, например, точки Эйнштейна – Розена, черные дыры, пространственно-временные «туннели» (wormholes), и Курт Воннегут рассуждал в «Сиренах Титана» о гиперпространственных туннелях и воронках, а другие писатели изобретали «тахионы» – частицы, движущиеся быстрее скорости света.

Обсуждались все проблемы путешествий во времени: без удвоения и с удвоением времяпроходца, вспоминался знаменитый парадокс дедушки (вернувшись в прошлое и убив дедушку прежде, чем тот успеет жениться, не исчезнем ли мы в тот же момент?). Задействовались также концепции, разработанные такими учеными, как Рейхенбах в его «Направлении времени», и предполагающие (по крайней мере, в субатомном мире) замкнутую цепь причинно-следственных связей: А приводит к B, В приводит к С, и С приводит к А. Филип Дик в романе «Время, назад» обосновал энтропийное обращение времени. Фредерик Браун написал рассказ «Конец», в первой части которого выдвигается гипотеза, что время – это поле, и профессор Джонс изобретает машину, способную инвертировать это временное поле: Джонс нажимает кнопку… и вторая часть истории составлена из тех же самых слов, что и первая, только в обратном порядке.

И наконец, при игре с древней теорией бесконечности миров оказались придуманы параллельные вселенные. Фредерик Браун в своем романе «Что за безумная вселенная!» замечает, что возможно бесконечное число сосуществующих миров:

К примеру, есть вселенная, где наша с вами сцена повторяется с той лишь разницей, что вы или ваш эквивалент – в данный момент носит обувь не черную, а коричневую. И таких вариантов – бесчисленное множество с самыми незначительными отклонениями. Вполне можно вообразить себе универсум, где вы слегка порезали себе палец или же увенчаны красными рогами…[233]