Сотворяющая

После того, как Серж ушел и до слуха донесся отдаленный звук захлопнувшейся двери, по своим местам разбрелись и все остальные. А Мирра так и сидела перед мерцающим монитором и смотрела на мигающую зеленым лампочку телефона, оповещающую о входящем звонке, но так и не принялась за работу. Она водила курсором по рабочему столу, открывала и закрывала документы. Пару раз даже ответила на звонок, но никак не могла понять, что спрашивают, что нужно им подсказать, что посмотреть в компьютере. На другом конце провода устали тщетно ждать помощи и первыми повесили трубку.

Уже через час мало кто вспоминал про утреннее происшествие. Ну, разве что во время перекуров поднимали эту тему, и то ради того, чтобы почесать языки. А для Мирры мир рухнул. Вскоре она совсем перестала что-либо делать, только повторяла про себя «он пропал, он пропал» и смотрела на летающий по монитору огненный шар заставки. Больше всего на свете она боялась признаться себе, что неизвестно каким образом, но именно она виновна в произошедшем. И во всех предыдущих похищениях тоже. Скольких же людей в этом городе она сделала несчастными. А вдруг те пропавшие мертвы. Вдруг Макс мертв! Но ведь этого просто не может быть! Это же всего лишь сон. На самом деле у нее нет крыльев и она не умеет летать.

Из раздумий Мирру вывел звонок телефона, точнее это был будильник в телефоне одного из коллег. Он всегда служил всеобщим оповещением о скором окончании рабочего дня. Все зашевелились, затихшие в рабочее время разговоры о похищении Макса возобновились, но не надолго — все спешили по домам, чтобы с домочадцами за ужином продолжить обсуждение такой свежей новости. Никто из них, как понимала Мирра, не понимал всю серьезность происшествия. Для них это была точно такая же пропажа, как и в случае с другими мужчинами. Просто это совпало с тем, что Макса нет на рабочем месте. Ну нет и нет. Но ведь никто из них не видел того взгляда полубезумных глаз. И не находил при этом себя в неведомом месте

Когда Мирра дошла до дома, было уже очень поздно и за окном давно стемнело, несмотря на то, что день был уже довольно длинным и солнце заходило только после восьми часов вечера. Припомнить, почему она шла до дома так долго она толком не могла. Вроде просто шла домой, отчего-то по малознакомым улицам, пугая прохожих, сама при этом пугалась каждой тени. Люди ее обходили, машины сигналили, когда она не глядя по сторонам бросалась на другую сторону улицы. Она не запомнила, как открыла дверь, не запомнила, как разделась и как умывалась. И как легла спать тоже. Все это проскользнуло мимо ее сознания.

Мирра просто проснулась посреди ночи и помнила лишь, как вышла из офиса самая последняя, а вахтер ворчал, дожидаясь, когда же она доковыляет до двери. И еще помнила, что за окном ее спальни было темно. Она проснулась в самый тихий час, когда громче тиканья часов ничего нет, и разве что кажется, будто слышишь, как дышит воздух. Она не помнила, снилось ли ей что-то, но если и снилось, то это, скорее всего, были обычные кошмары. Она была вся в поту, одеяло свалилось на пол, простынь сбилась в ком. Сердце как бешенное грохотало в груди, виски ломило, перед глазами плавали цветные пятна. Захотелось разрыдаться от боли где-то в душе, но это были хоть какие-то чувства, кроме опустошенности.

Несколько часов она провалялась без сна не в силах даже закрыть глаза. Забытье так и не приходило. Ломая голову, не не сходит ли она с ума, Мирра добралась до кухни. Электрический свет ослепил, от этого голова разболелась еще сильнее. Отсчитав три таблетки снотворного и две обезболивающего, она проглотила их, разжевав до этого, и только потом запоздало запила водой, когда горечь во рту стала нестерпимой.

В незашторенном окне отражалась бледная худая фигура с темными кругами под глазами. И можно было лишь надеяться, что это освещение какое-то не такое. Покачав головой, Мирра вернулась в спальню и легла, так и не раздевшись. Снотворное подействовало почти сразу, а может она просто слишком долго шла обратно в спальню. Едва голова девушки коснулась подушки, она провалилась в очередной кошмар, такой же невообразимо сумбурный, как и все прочие. Может быть, ей только показалось, может, это было частью сна, но она ощутила крылья еще до того, как уснула. Она летала, она всегда летала во сне, если только была способна осознать себя хоть даже самой крохотной частью своего я. Она всегда только об этом и думала. Но на этот раз единственная мысль была о том, когда же это сновидение наконец-то закончится. Она хотела проснуться, и не могла. Она пыталась проснуться и все кляла снотворное. Она почти не осознавала себя, она осознавала только то, что не может проснуться и то, что не хочет просыпаться.