Сотворяющая

— Даже если и за краем, то здесь совсем не плохо, — рассеянно пробормотал Адрий, — по крайней мере, с тобой.

— Да, — согласилась Мирра, — лучше чем в камере. Еще бы рыбу поймать! — на последних словах она повысила голос и гневно уставилась на неподвижный поплавок, который тут же ушел под воду.

Вскочив на ноги, Мирра плавно потянула закидушку, и судя по упругому сопротивлению, на другом конце лески что-то было. Пританцовывая на месте от нетерпения, она подтягивала уже отчетливо бьющуюся на крючке рыбину.

— Ты удивительна, — пробормотал Адрий, принимаясь помогать Мирре.

Вместе они довольно быстро справились. Рыбина потянула килограмма на полтора. И она была далеко не единственная. И вскоре уже, насаженные на прутья, толстые рыбины зажаривались над костром.

— Как вкусно! — то и дело восклицала Мирра, посыпая маслянистые куски рыбы солью. — Все таки настоящая еда куда лучше. Те фрукты очень вкусны. И выручили они нас здорово. Но мясо это мясо, даже если это рыба.

Адрий засмеялся в ответ. Он тоже не мог оторваться от трапезы.

Пообедав хорошенько, они разлеглись на траве. Глядя в безмятежное небо, потирали полные животы.

— Мне кажется, что я целую вечность не ела, — пробормотала Мирра, раскинув руки, — и потому была, такая злая. Сладости не в счет.

Мирра, говоря это, имела в виду не только время, когда ее морили голодом в той чертовой темнице, но и полтора последних года там, снаружи.

— А ты, оказывается, была злая? — удивился Адрий и даже привстал, чтобы посмотреть на Мирру. — Какая же ты добрая? В смысле, куда уж добрее-то?

Засмеявшись, он опустился на траву.

— Ой, я как сахарная вата, мягкая и сладкая, — хихикнула Мирра, а потом тяжело вздохнула, мысленно возвращаясь к не очень приятной реальности. Хотя глядя на эту природу, казалось, что здесь все прекрасно.

— Это конечно хорошо, что мы вышли к реке, поели плотно не сладости, но… что делать дальше, куда идти? — спросил Адрий. — Вверх или вниз по реке? Или нужно идти прочь от реки, тогда обратно или туда, на другую сторону?

— Тогда зачем было выходить к реке? — с тяжелым вздохом, спросила Мирра. — Наверное, стоит перейти реку, но…

Прервавшись на полуслове, Мирра резко села и огляделась, Адрий поднялся следом за ней.

— Что-то случилось? — спросил.

— Я подумала, что здесь может быть небезопасно, и мне стало не по себе, — ответила Мирра. — Когда я говорила, что стоит перейти реку я подумала, что… ты только не смейся. Я подумала, что если вдруг у этой реки нет дна, то как тогда мы ее перейдем. Переплывать ее мне точно не хочется.

— Нет дна, говоришь, — повторил за ней Адрий, — вполне может быть, если ты так говоришь.

Мирра повернулась и недоверчиво глянула на Адрия, и убедилась, что он говорил серьезно. Ни единого намека на то, что он пошутил, в нем не было.

— Есть у меня одна идея, — пробормотала Мирра, усаживаясь поудобнее. — Не попробуешь, не узнаешь, получится ли.

Подтянув ноги под себя, она села в позе лотоса и прикрыла глаза.

— Мирра, ты чего задумала? — настороженно поинтересовался Адрий, тоже подобрав под себя ноги.

— Медитировать собираюсь, — ответила Мирра, приоткрыв один глаз и скосив его на Адрия.

— Только ты давай осторожнее со своими мыслями, — пробормотал он.

— Хорошо.

Кивнув, Мирра выпрямилась. Адрий сел напротив и пристально на нее уставился. Он шевелился, шуршал травой, громко дышал, хоть и пытался сдержать дыхание, но вскоре Мирра перестала, не то, чтобы слышать, но обращать на это внимание.

Адрий сидел перед Мирой в такой же позе и настороженно смотрел то на нее, то вокруг.

Мирра же невольно подглядывала за ним из-под полуопущенных век, усиленно стараясь сконцентрироваться на единственном, кроме своей камеры, знакомом ей месте в этом мире. Ее сознание словно разделилось на две части, и большая из них все глубже погружалось в ничто, и от этого каким-то неведомым образом Мирра видела все больше окружающего мира, и все это без лишних мыслей в голове. И только мысленный образ другого берега, на другой реке.

Другая часть сознания, совсем небольшая, видела только Адрия, встревоженно озирающегося по сторонам, а вот то, что было за ним — противоположный берег реки — то и дело подергивалось рябью. Наверное из-за жара, поднимающегося от земли. Да и Адрия эта рябь тоже касалась.

Адрий вдруг вскочил и принялся метаться по полянке, кидая в рюкзак все подряд. Оставшуюся сырую рыбу положил в пакет. Рюкзак, с пристегнутым к нему рулоном со спальным мешком, надел на плечи, в левую руку взял пакет с рыбой и уселся на прежнее место. Потом сдвинулся немного, так чтобы его колено касалось ноги Мирры и наконец замер.

Теперь Адрий был виден четко на все более расплывающемся фоне. Скоро даже нельзя было различить, что же вокруг них, и только Адрий и Мирра были островком реальности.

Мирра плотно закрыла глаза и полностью окунулась в медитацию и в какой-то момент ей показалось, что она слышит какое-то потрескивание и шелест. И она четко осознавала, что это звук той ряби, прошедшей по окружающему миру.