Сотворённый

Я стоял, восстанавливая дыхание и успокаивая сердце. Ну что же, прогресс на лицо. После десятка применения силы стихий, я уже перестал их считать, да и некогда было, на другом был сосредоточен. Каким то образом, моя тренировка переросла в реальную схватку с воображаемым противником, и отвлекаться на посторонние мысли не было никакой возможности. Но суть в том, что я до сих пор не чувствую никакого истощения от обращения к стихиям, даже после последнего удара, в который было вложено значительно больше сил. Правда, были и последствия. Света двух лун хватало, что бы оценить масштабы локальных разрушений, которые были замечены мною только сейчас, когда окружавшие меня пики рассыпались кучками земли. Поляна, появившаяся благодаря мне на днях, претерпела значительные изменения, и даже оптимист не мог бы сказать, что в лучшую сторону. Земля, во множестве мест, была исполосована, взрыхлена, отмечена пятнами копоти, а деревья, стоящие на границу с ней, либо лишились многих ветвей, либо вообще - лежали поваленными. И над всем этим витал запах гари.

- Да уж, натворили мы с тобой делов, дружище... - обратился я к артефакту в руке, и получил в ответ довольное урчание. - Лесника на нас с тобой не хватает. Уж штраф бы он нам впаял, и на круглую сумму - это точно.

А потом я заметил гоблинов. Дед с внучкой стояли в проёме двери и переводили взгляд то на меня, то на остатки поляны. Было удивительно, почему я их раньше не увидел, когда оценивал степень разрушений вокруг себя. Только вот вид у них больно... потерянный, что ли, особенно у шамана, гобла же - осторожно переступила порог, и оглядываясь, направилась в мою сторону. Рубец скользнул в ножны.

- Я тут немного пошалил... - улыбнулся я ей. - Так что береги ноги, непоседа.

Листа ловко перепрыгнула небольшой вал земли и вплотную подошла ко мне.

- Ты быть, как великий древний воин, Артиом. - восхищение в ее глазах заставило меня смутиться, и я не задумываясь, ласково погладил её по волосам.

- Хочется надеяться на это, Зеленушка. Пойдем, заваришь перед сном свои травки, и спать. Завтра долгий день.

И в обнимку, мы направились в сторону шамана. Я обратил внимание, что Листа, в основном общается со мной, когда рядом нет Криавилса, уж не знаю почему. Не сказал бы, что она из стеснительных, да и со стариком они любят друг друга. Подозреваю, что всё дело в воспитании и уважении к старшим, заложенное дедом, или не дедом - не важно. Важно то, что большинство подростков моей современности, практически лишено этого. Мне хорошо помнился случай, свидетелем которого я когда то стал. Мы тогда, с моей бывшей, возвращались из Италии, сидели в аэропорту в ожидании нашего рейса. Естественно, что мы были не единственные из России, кто решил посетить родину инквизиции, и рядом с нами сидела супружеская чета средних лет, с мальчиком - лет двенадцати. Как водится - разговорились, мужчины на свои темы, женщины на свои. И вот этот вот пацан, видимо лишившийся внимания своих родителей, начал доставать их вопросами, просьбами, что то канючить... И ладно я - это не моё дитятко, но ни мать, ни отец, не отреагировали должным образом и не приструнили своё чадо. Было бы понятно, будь мальцу два, три, пять лет, но когда еще немного, и ты станешь совершеннолетним - подобное, на мой взгляд, недопустимо.

Люди, наверное, уже не понимают важности воспитания детей и их контроля, до определенного возраста конечно. Ведь что стоило этим родителям, ещё когда их ребёнок в первый раз начал себя так вести, строго это пресечь и объяснить, почему так нельзя делать. Не на первый, не на второй, так на третий раз он бы уже уяснил. Ну, или выработался бы условный рефлекс, что тоже неплохо. И современное цивилизованное общество может сколько угодно рассуждать о правилах воспитания детей, но моё мнение будет неизменным - мальчику, в детстве, необходима твёрдая отцовская рука. Причем, во всех смыслах этого слова.

Криавилс стоял передо мной и смотрел на меня не говоря ни слова, смотрел, совсем как в первое утро - изучающе. А потом, внезапно, он склонил голову. Это было настолько неожиданно, что я опешил.

- Я рад приветствовать первого, за многие века, истинного Орденца.