Сотый рейс «Галилея». Книга 1

Принц Рилонда, худощавый 22-летний юноша, сосредоточенно изучал очередной политический документ, замысловато изложенный на нескольких десятках страниц, заправив за уши, чтобы не мешали, свои гладкие, блестящие черные волосы до плеч. Видимо, пытаясь осмыслить какой-то особенно сложный параграф, он поднял голову и посмотрел в окно, туда, где до самого горизонта простирались огни Нью-Йорка, и от этого в глазах его – глубоких, бархатно-черных, словно в зеркале, заплясали, завихрились желтым, зеленым, алым отражения этих самых огней.

– Какой загадочный город, – задумчиво произнес принц. – Как притягателен он в своей сумбурности… – и, полюбовавшись видом еще с минуту, обратился к доктору: – Касинда, почему Вы не спите? Уже довольно поздно.

– То же самое я хотел спросить у Вас, Ваша звездность, – улыбнулся Касинда. – На завтра назначен наш отлет с Земли, и Вам следовало бы хорошо отдохнуть.

Рилонда улыбнулся в ответ.

– Мне нужно еще около получаса. Я хотел бы сегодня дочитать это, – он похлопал ладонью по своим бумагам.

– В таком случае я тоже еще немного поработаю, – сказал Касинда. – В земном интернете на этот раз довольно много интересных медицинских сведений.

Принц кивнул и вновь углубился в чтение. Касинда же лишь делал вид, что занят, а на самом деле незаметно, исподлобья наблюдал за принцем.

У Касинды был собственный взрослый сын, подрастали две чудесные внучки, которых он обожал, но именно этот мальчик был дорог ему особенно, как никто на свете, дорог до щемящей нежности. Наследный Атонский принц Рилонда для всей Вселенной являлся официальным лицом, важнейшей персоной космического масштаба, будущим правителем одной из могущественнейших цивилизаций, но для него, Касинды, всегда оставался ребенком – несчастным ребенком, как никто, достойным любви и понимания, – и, увы, лишенным всего этого. И именно он, Касинда, занимавший должность королевского врача уже 35 лет, с тех пор, как нынешнему королю Гаренде исполнилось 20, а с принцем находившийся рядом с момента его рождения, лучше всех знал, что Рилонде, несмотря на юный возраст, довелось пережить испытания, выпадающие на долю далеко не каждому…

Мать принца умерла, когда ему исполнилось шесть, а отец, король Гаренда, был человеком совершенно выдающегося ума, справедливым правителем, тонким и дальновидным политиком, но при этом – жестким и эмоционально холодным. Даже выражение лица его было всегда неприступно-суровым – из-за пронзительно прищуренных черных глаз, плотно поджатых тонких губ. Маленького сына он ни разу не погладил по голове, а формальный бездушный поцелуй в щеку принц получал разве что в день своего рождения. И ребенок, отчаянно тосковавший по отцовскому теплу, нередко засыпал в слезах… Касинда, как мог, старался приласкать мальчика, разговаривал с ним по душам, но разве мог он, чужой человек, заменить принцу бесконечно любимого и уважаемого им отца?

Когда принцу было 10, случайно обнаружилось, что вот уже около двух лет он дружит с детьми поварихи – мальчиком чуть постарше и девочкой-ровесницей, причем дружит всерьез, почти каждый вечер проводя в их домике на территории жилого комплекса прислуги в дальней части огромного дворцового парка. Няня смотрела на это сквозь пальцы, полагая, что ребенку необходимо общение со сверстниками. По мнению Касинды, произошедшее должно было заставить короля крепко задуматься о своем отношении к сыну, но Гаренда лишь страшно рассердился, приказал отделить дома слуг от остальной части парка высокой стеной, строжайше запретил принцу к ней приближаться, выгнал няню и нанял гувернера, пятидесятилетнего сухого, как щепку, холостяка-педанта, никогда не имевшего ни семьи, ни детей, до тошноты занудного и абсолютно бесчувственного.

Принц рыдал взахлеб, и тогда Касинда не выдержал и на правах доктора решился серьезно поговорить с королем. Волнуясь, он долго и старательно объяснял Гаренде, что детей нельзя воспитывать без ласки, что отцовское участие, сопереживание, а порою даже и жалость нужны принцу как воздух, и что духовная близость между родителями и детьми есть непременное условие нормального развития личности. Его звездность выслушал речь терпеливо и снисходительно, но по окончании лишь усмехнулся и ответил: