Соучастие

— Ничего плохого, ничего плохого, — поспешно проговорил он. — Я сегодня вполне воспитанный, понятливый и во всем с тобой согласный. Поэтому прошу — не нарушай моего творческого состояния. — Он встал и пошел на сцену, но тут же вернулся, обнял Тамару за талию, заговорщически сказал: — А ты, голубка, с Виктором, гляжу, счастлива до умопомрачения. Только знай, он ревнивый. Его на пустом месте разыграть можно.

Тамара уклонилась от его объятий.

— Учту! Только тебе-то что? — бросила она ему уже вслед и, подойдя к Виктору, сказала: — Не обращай на него внимания.

— А я и не обращаю.

Тамара поставила посуду на рабочий столик.

— Ну и правильно. — Она посмотрела в сторону эстрады. — Странный Гурам человек. В трудную минуту поможет, переживать станет. Но обижает легко. На чужой душе синяк поставить — для него не проблема.

В понедельник в кафе выходной, и Гурам пригласил Тамару и Виктора к себе в гости, на день рождения. У него однокомнатная квартира километрах в пяти от центра города, с окнами на ипподром. Ему нравится этот микрорайон: здесь тихо, свежий воздух и бесплатное развлечение — смотри, любуйся из окна на разномастных лошадок. Сверху был виден весь скаковой круг. Прихожая увешана афишами, чеканками, красавицами из заграничных календарей. Подвязавшись полотенцем вместо фартука и подвернув рукава рубашки, Гурам суетился как заправский кулинар. На столе зелень, сыр, помидоры. Аппетитно поблескивали кетовая икра, стручки зеленого перца, розовые ломтики лососины…

— Фантастика! — воскликнула Тамара.

— Сегодня все по-скромному. А вообще, чего скрывать, — постарался, конечно, — бесхитростно ответил Гурам. — Это в честь тебя, — он взял с подоконника бутылку армянского коньяка «Ахтамар».

— Спа-си-бо, — с улыбкой протянула Тамара и с интересом взглянула на этикетку. — Ого! Пятнадцать лет выдержки!

Добродушный, без обычной грубоватости, Гурам сейчас располагал к себе. Напевая, он умчался на кухню и вскоре вернулся в комнату с большой тарелкой горячей картошки. Торжественно поставил ее на стол…

— Вот теперь — порядок! Не картошка, а халва! Ну что, давайте начинать?

Тамара вытащила из сумочки небольшую коробку:

— Это тебе, Гурам! На память о дне рождения и о нас!

Гурам открыл узкую коробку. Галстук и индийские запонки очень подходили к его кремовой рубашке.

— Спасибо, друзья!

Виктор вручил хозяину томик Ахматовой.

— Это тоже от нас.

— Ого! Я долго искал эту книжку.

Гурам быстро перелистал страницы.

— Вот!

Любовь покоряет обманно,
Напевом простым, неискусным.
Еще так недавно — странно
Ты не был седым и грустным.

— И вот еще, послушайте, — он перевернул несколько страниц.

Я с тобой не стану пить вино,
Оттого что ты мальчишка озорной.
Знаю я — у вас заведено
С кем попало целоваться под луной.

— А что еще там про любовь? — спросила Тамара.

Простые ее слова: «А что еще там про любовь?» — смутили Виктора. Ему показалось, что интерес Тамары к ахматовским стихам нечто большее, чем восторженная любознательность. Это неожиданное чувство осталось в нем надолго…

— Хватит, — ответил Гурам, — декламировать — не моя специальность. Давайте лучше выпьем зато, чтобы в жизни не целоваться с кем попало. — И стал разливать вино.

Прозвучали тосты за здоровье и успехи Гурама, за его дом. Виктор от волнения говорил не очень складно, но зато искренне. Гурам не остался в долгу. Поднял рюмку за родителей, за дружбу. Сказал о счастии первой любви. Расстегнув ворот рубашки, он стал рассуждать о дружбе.

— Вы самые дорогие мои друзья. Потому что вы искренние, а все остальные хитрят. За вас я черту душу отдам… — И он снова потянулся к бутылке.

— Не надо, — попыталась остановить его Тамара.

— Ты что? Кто видел Гурама Тарголадзе пьяным? — скривив губы, обиженным тоном спросил он. — Никто! Я трезвее трезвого. — Он вытер разгоряченный лоб скомканной салфеткой. — Давайте еще по одной. Душа праздника требует.

Тамара вздохнула.

— Последнюю, и хватит. За счастливую жизнь!

— За жизнь? За счастливую? — Гурам с любопытством взглянул на них, взяв веточку кинзы, принялся неторопливо ее жевать. — Жизнь прекрасная штука, если ею правильно пользоваться. Правда, сейчас возможности не те, но весной я покажу вам настоящую жизнь. Разверну по первому классу! — Словно споткнувшись, он замолчал.

— О чем говоришь, Гурам? Жизнь и так хороша. Без разворотов. Да и что ты можешь? — спросила Тамара с усмешкой.

— Я? Плохо меня знаешь! Скажи, ты видела когда-нибудь настоящую жизнь? Имеешь понятие? В жизни не просить — брать надо. Вот и вся премудрость.

Неторопливо потягивая вино, он рассказывал о тех, кто и без образования преуспевает и располагает полным достатком. Кто, нигде не работая, разъезжает на «Волгах». Особенно в восторге он был от автослесаря со станции техобслуживания, который за год построил дачу и приобрел машину.

Тамара с потешным ужасом спросила:

— Тебя тоже к безделью тянет?