Соучастие

Валет чувствовал себя обманутым. Голову под срок он подставляет один, и весь ответ за кражи на него одного. Зато гуляют все. И Робик, и покупатели, и те, кто ворованные вещи носить станет. Им беззаботно, они не тужат, рассуждал он. И страх их не пугает. А я, выпрыгивая вперед, первым же и сажусь. Выходит, мне из-за публики и на воле свободы нет?..

…Робик вынырнул из толпы незаметно. Подошел вроде бы прикурить. Валет протянул спичечный коробок.

— Паскудный ты человек. Опять опаздываешь, — сквозь зубы процедил он. — Зачем заставляешь столбом стоять напоказ? Или меня на прочность проверяешь? За такие дела знаешь что полагается?

— Скажи, пожалуйста, как быстро летит время, — невозмутимо ответил Робик. — Не злись. Я покупателя ждал.

— Вот этого я не знаю, — желчно проговорил Валет. — С этим разберемся потом. А сейчас проворачивай дело. В коробке цацек на пять тысяч. Дешевле не отдам. Если надумаешь играть, под корень тебя заделаю.

От привычной самоуверенности Робика не осталось и следа. Понадобилось несколько секунд, чтобы он окончательно пришел в себя.

— Опять грозишь? — сказал обиженно и, резко повернувшись, зашагал через площадь. Он шел стремительно, будто ничего и не произошло, хотя всей спиной чувствовал тяжелый взгляд Валета.

Арсентьев уловил момент передачи коробка, сказал об этом Филиппову. Тот подошел к газетному киоску и просигналил Таранцу. Его поняли правильно — брать Робика рано. Нужно дождаться его контактов с другими связями.

Робик шагал по площади, ничего не видя перед собой, и думал: «Откуда у Валета такая злоба? От воровской жизни?» Робик знал, что страх перед ним появился у него после брошенной фразы о даче в Загорянке. Недобрый намек засел в памяти прочно. «Выходит, знает, где дача, знает, сколько в нее вложено… Поэтому и сказал. А если так — может и подпалить». Эта мысль терзала его.

Валет стоял спиной к дверям Концертного зала и цепко смотрел вслед Робику. Когда тот скрылся за углом кинотеатра «Москва», он неторопливой походкой праздношатающегося человека, больше ни о чем не думая, побрел по Садовому кольцу в сторону Бронной улицы.

Робик, не задерживаясь, прошагал мимо «Жигулей», стоявших против гостиницы «Пекин». В это мгновение заметил: за рулем был Гурам. Позади него — представительный мужчина лет шестидесяти, с крупными чертами лица, похожий на большую откормленную птицу.

Через минуту Робик подошел к машине.

— Я просил тебя приехать одного, — захлопывая дверцу, бесцеремонно сказал Гураму.

— Это мой родственник. Он ювелир. Хочу знать его совет.

Мужчина манерно кивнул и назвал свое замысловатое имя.

Робик не ответил.

— А вы невежливы, молодой человек. Не представились.

Робик вспылил. Сказалось напряжение.

— Может, вам адрес мой дать и рабочий телефон? О чем речь, уважаемый? Я вашего имени не спрашивал. К тому же, надеюсь, второй встречи с вами не будет! — Он в упор посмотрел на мужчину, потом на Гурама. — Ты меня об этом человеке в известность не ставил, — говорил и чувствовал, что привычное ощущение своей значительности вновь возвращается к нему.

Гурам посмотрел улыбчивыми глазами и повторил:

— Он мой родственник.

Робик протянул ему спичечный коробок.

— Там пара серег и два кольца. Просят восемь тысяч. Хозяин — человек солидный. Ерунды предлагать не станет.

— Посмотрим! — значительно проговорил мужчина, взяв коробок. К своим тяжелым, коричневым векам он заученным жестом ловко приладил аккуратную лупу. Подставив под солнечный луч серьги, склонился над ними. Ювелир проявил большую разборчивость.

— Алмазы хорошие, — сказал со знанием дела. — Правда, камни имеют нацвет. А на двух гранях отчетливо видны сколы. — Он профессионально покрутил перед лупой и кольцо: — Думаю, достаточно будет заплатить за все шесть с половиной тысяч.

Чувствуется, мастер своего дела, с раздражением отметил Робик и, повернувшись к нему всем корпусом, пытаясь пристыдить за столь низкую цену, укоризненно покачал головой:

— Они стоят дороже!

— Может, и стоят, но кто возьмет?

— Удобная арифметика… Интересно у вас получается.

— Вас не устраивает эта сумма? — с открытой иронией спросил ювелир. — Сколько же вы хотите получить за этот ношеный утиль?

— В каком смысле? — Робик с завидным хладнокровием воспринял эти слова. — Да это же начало века!

— Сейчас конец века, — словно в отместку за его грубоватый тон, ответил ювелир.

— Не надо спорить, — вмешался Гурам, — вещи мне нравятся. И я готов заплатить за них шесть с половиной наличными.

Робик сделал вид, что попал в пиковое положение.

— Я не могу сам решить этот вопрос…

— А какие вопросы вы решаете сами, без указок, молодой человек? — с чуть заметной усмешкой спросил ювелир. — Давайте поедем к владельцу этих устаревших побрякушек, и вы скажете о наших условиях. Если такой вариант не устраивает, то, как говорится, рад был познакомиться. У меня времени в обрез! Я не привык к долгим разговорам, — он с достоинством замолчал и отвернулся.

Робик не произнес ни слова, в задумчивости защелкал замком ветровичка, потом, решительно махнув ладонью, проговорил:

— А! Беру риск на себя. Отсчитывайте купюры.