Соучастник (ЛП)

Про свои травмы я бы сказала то же самое. Однако, поскольку мы не в больнице, мне остается только оценить его самочувствие и действовать согласно ситуации. Не то чтобы я могла что-то сделать, если у него произойдет сдавление головного мозга (прим. пер.: Сдавление головного мозга - прогрессирующий патологический процесс в полости черепа, возникающий в результате травмы (внутричерепные гематомы, субдуральные гигромы, очаги ушиба или размозжения, вдавленные переломы, пневмоцефалия) приводящий, по заполнении ёмкости резервных пространств черепа и истощении компенсаторных механизмов, к дислокации и/или ущемлению ствола мозга с развитием угрожающего жизни состояния) или внутреннее кровотечение, конечно, но все же…

- Тебя не тошнит? - спрашиваю я.

- Нет. - Майкл выглядит мрачно, небольшой свет, проникающий через дверной проем, отбрасывает на его лицо тень. Его голова похожа на череп: глазницы утопают в темноте, щеки исхудалые и впалые. - Мне хочется кого-нибудь убить, - бормочет он.

При первой встрече я испугалась Майкла, но сейчас то, что я вижу, не идет ни в какое сравнение, он по-настоящему страшен, не хотелось бы оказаться его врагом.

- Я понимаю тебя, приятель. Но мы в ловушке.

Лицо Майкла искажается в гримасе ярости. Думаю, он сейчас вскочит и начнет лупить стены голыми руками, намереваясь разнести их, но тут Лэйси скользит по голому бетонному полу, поворачивается так, что оказывается спиной к Майклу, и прижимается к нему. Его поведение меняется в мгновение ока.

- Что ты делаешь, малышка? А? - шепчет он ей, обхватывая девушку рукой в защитном жесте.

Лэйси не отвечает. Она закрывает глаза и засыпает. Я не могу спать. Одна только мысль об этом смехотворна. Все, о чем я могу думать, - это Зет и то, что Чарли с ним делает. Уверена, ничего хорошего.

- Тебе нужна соль? Они никогда не кладут достаточно соли в эту гр*баную еду.

Чарли кидает мне солонку, я ловлю ее прежде, чем она успевает улететь за край полированного дубового стола. Макароны, которые О'Шеннесси бесцеремонно плюхнул передо мной, хмурясь, оказались пересолены, если уж на то пошло. Я ничего не ел, просто почувствовал запах переизбытка натрия. После кинотеатра Чарли потащил меня по двум лестничным пролетам в то место, которое, должно быть, когда-то было главным вестибюлем этого заведения. Мебель была переломана. Не осталось ничего, кроме старого ковра, местами истоптанного ногами тысяч людей, и киоска с фастфудом и напитками. Здесь все еще ощущается слабый сладковатый запах, смешанный с затхлым запахом пыли, возраста и времени.

- Врачи говорят, что лучевая терапия убила мои вкусовые рецепторы, - жалуется Чарли, наматывая на вилку немного макарон и отправляя их в рот. - Но они полные профаны. Кое-что я еще могу чувствовать. Чеснок. Виски, - он ухмыляется. - Киска. Пока я могу чувствовать вкус виски и киски, мне плевать на все остальное.

Упоминание Чарли о лучевой терапии подтверждает мои подозрения - он болен. Он не просто болен. Он умирает.

- Сколько тебе осталось?

Я отталкиваю от себя тарелку, мой желудок скрутило.

- Мне сказали, что у меня есть два месяца, - говорит Чарли, ухмыляясь. - Пять месяцев назад.

- Сочувствую.

- Ха! - Он тычет вилкой в мою сторону, разбрызгивая соус по столешнице. - Тебе плевать, жив я или мертв, мой мальчик. Но приятно, что ты притворяешься.

- О, мне определенно не плевать. Когда ты умрешь, Чарли, я, бл*дь, устрою пляски на твоей могиле.

- А почему ты так уверен в том, что не окажешься в земле задолго до меня?

Он прав. Я посылаю ему полный ненависти взгляд через стол. Если бы не тот факт, что и О'Шеннесси, и Сэмми нацелили на меня пистолеты, я бы бросился через стол и утопил бы этого ублюдка в его пасте «Альфредо». Я хочу увидеть, как старик захлебнется.

- Почему мы здесь, Чарли? Какого черта ты притащил нас сюда?

Чарли поднимает взгляд от еды и спрашивает с набитым ртом.