Соучастники

Ты вчера нормально добралась?

Она ответила через сорок минут. Ага, отлично повеселилась! Меня Клайв довез.

Я вздохнула с облегчением. И с завистью – но это чувство я отогнала.

В конце концов, я не стала рассказывать Холли о том, что произошло накануне. Это было слишком унизительно: я, и. о. продюсера, подверглась такому подлому, животному нападению со стороны Хьюго. За какие-то пятнадцать минут оказалась втоптана в грязь, а вечеринка шла себе, и никто ни о чем не подозревал.

Поэтому я молчала. Строчила письма, пользуясь работой, чтобы преградить путь воспоминаниям о том, как Хьюго прижимается ко мне, как его пальцы сжимают мою кожу. Меня приводила в ужас одна мысль о сообщении или письме от него. К счастью, его имя на моем “блэкберри” не высвечивалось.

Но в первой половине дня позвонила Сильвия.

В оцепенении я ответила на ее обычный набор вопросов. Я и боялась, и надеялась, что она заметит легкую перемену в моем голосе, прервется и спросит: “С тобой ничего не случилось?”

Но прозвучало ее обычное: “Как там дела? По графику идем?”

– Какое у Зандера настроение? – спросила она. Как всегда, наш режиссер был у нее на первом месте.

– Да ничего, наверное. – Зандер меня в эту минуту мало волновал, но я сказала что-то неопределенное. – Кажется, хорошо провел время вчера на вечеринке.

– Ах да, вечеринка у Хьюго! И что это было?

В горле у меня набух ком, затошнило.

– Это, м-м… Была вечеринка у Хьюго. Только в доме побольше и с бассейном.

Сильвия хмыкнула.

– Главное, чтобы съемочная группа была довольна.

Сердце у меня зачастило, но я больше ничего не сказала. Молчание казалось наилучшим утешением.

– Простите, мне пора.

Говорю это Тому Галлагеру отрывисто, с категоричностью.

Вот чего я все это время хотела избежать.

Вот почему я, повинуясь инстинкту, молчала все эти годы. Я знала, что угрызения совести так или иначе меня парализуют.

– Вот так сразу? Вы закончили?

– Правило согласия, – киваю я с мрачной улыбкой. – Больше сегодня ничего не будет.

Вид у него разочарованный, словно он хочет большего.

Я вдруг воображаю себя насквозь мокрой тряпкой, которую этот мажористый журналист медленно отжимает, – скручивает меня все туже и туже, чтобы выжать все до последней капли.

– Послушайте, спасибо за чай, – кое-как выговариваю я тихим, чуть слышным голосом. – Но у меня завтра рано утром занятие.

В голове у меня сгущается тревога – как будто собираются грозовые тучи. Сваливай отсюда.

Я подаюсь вперед и нажимаю “СТОП” на его диктофоне. Красный огонек быстро гаснет.

Я думала, что, может быть, отведу этим вечером душу, но вместо этого напряжение сгустилось в нечто более темное, нечто более тягостное.

Потому что если бы я вернулась к тому, что успела сказать, то поняла бы, что не хватает нескольких кадров. Того, что я так кстати вырезала.

Видите ли, Том Галлагер, я вам еще много чего не рассказала.

Расшифровка разговора (фрагмент): Встреча с Анонимным источником 1, “Траттория Сэла”, вторник, 7 ноября, 14.11

аи 1: Да, было. Я тогда никому не сказала, потому что… Это бы мне слишком дорого стоило.

тг: Чего бы вам это стоило?

аи 1: Всего. Карьеры. Как люди тебя воспринимают. Захотят ли снова с тобой работать. Ты из тех, кто рыпаться будет – или нормальная девчонка? (Пауза.) С одной стороны, нужно прикидываться “клевой”, – но плохо, если будут думать, что ты легко идешь в койку. Или что ты станешь обвинять коллегу. Это как быть между двух огней. Выматывает. (Пауза.) Так что я решила, что легче всего будет заткнуться, помалкивать и делать вид, что ничего не было. В этом ведь тоже сила какая-то есть, правда?

Глава 38

Возвращаясь домой с Манхэттена, я, уставшая, выбираюсь из метро на Метрополитен-авеню; в нос ударяет смог, под землей уносится содрогающийся поезд. Темно, и, выйдя на улицу, я слышу, как пикает телефон.

Я смотрю на телефон с удивлением. Мне почти никто не звонит – особенно по вторникам в одиннадцать вечера.

Два пропущенных звонка. На автоответчике ничего, хотя звонивший должен был услышать записанное мной обращение.

Номер скрыт.

Интересно, совпадение ли это.

На улице ни души. Только осенний вечер и пар от моего дыхания в холодном воздухе.

Утром, в половине десятого я каким-то образом оказываюсь перед своей группой и потчую ее трехактной структурой сценария.

Хоть я и забралась в постель в полночь, совершенно обессилевшая после разговора, по пробуждении у меня открылось второе дыхание. Возможно, я наслаждаюсь тем, что демонстрирую свои познания в чем-то, не связанном с Хьюго Нортом. В обстановке, где я, в виде исключения, главная.

– Кто скажет, что происходит в третьем акте? – спрашиваю я студентов.