Соучастники

В богоспасаемом учебном заведении, где я преподаю, базовый курс сценарного мастерства буквально так и называется: “Базовый курс сценарного мастерства”. Вот так вот у нас тут все оригинально.

У меня в этом семестре три курса: две части “Базового курса сценарного мастерства” и еще один, тоже новаторски названный – “Продвинутый курс сценарного мастерства”.

Студенты у меня тоже не большие новаторы, хотя, наверное, это моя преподавательская забота – попытаться сделать так, чтобы они ими были. Но у большинства студентов этого колледжа амбиций куда больше, чем собственно таланта. Я, разумеется, сказать им этого не могу. Я должна потакать им, потворствовать их обреченным фантазиям о будущем в Голливуде, бережно приучая их вносить в сценарии какие-то нюансы, слегка отходить от рабской приверженности формуле.

И все-таки на этой работе я получаю зарплату, которой хватает на жизнь. Я, понятное дело, преподаю классику, Сида Филда и Роберта Макки, но и от себя кое-что добавляю. Знакомлю ребят с “каноном”, а потом даю им немного странностей. Давайте-ка посмотрим этот сновидческий, головоломный фильм-загадку тайского режиссера, чьего имени никому из нас не выговорить. А вот девяностоминутный черно-белый фильм, запечатлевший Берлин 1920-х годов, идет сплошь под музыку, никаких диалогов. Держитесь, миллениалы.

Сегодня, на занятии по базовому курсу сценарного мастерства в половине одиннадцатого утра, мы говорим о персонаже.

– Как понять, что перед вами по-настоящему запоминающийся киноперсонаж? – спрашиваю я, чтобы расшевелить двадцать похмельных студентов, уставившихся на меня, как зомби.

Тишина в эфире.

Иногда помогает задать тот же вопрос, слегка переставив слова.

– Что делает киноперсонаж запоминающимся?

Теперь я перевожу взгляд с одного студента на другого, как бы понуждая произнести какую-нибудь фразу, издать какой-нибудь звук, просто подать какой-то признак разумной жизни. Смотрю на Клавдию, шатенку в очках, которая время от времени высказывает дельные соображения. Сегодня этого не происходит. Она безмолвно смотрит на меня.

Да что же такое, думаю я. Я ведь даже не о том, что им нужно было прочесть, спрашиваю. Это просто вопрос о кино, и все. Хочу крикнуть: “Ребята, скажите что-нибудь!”

Но вместо этого я дословно повторяю свой последний вопрос.

– Что делает киноперсонаж запоминающимся?

Наконец один юноша – разумеется, юноша – подает голос. Это Дэнни. Светло-каштановые волосы, немного пирсинга на лице, он в этой группе из разговорчивых.

– Ну-у… то, что ты этот персонаж помнишь?

Тут он испускает короткий, резкий смешок. Не знаю, смеется он над сущей глупостью своего ответа или над тем, как риторически обернул мой вопрос, но я даю хихиканью разойтись по аудитории и угаснуть. Так, поработай-ка с этими ребятами.

– А что заставляет тебя помнить этот персонаж? – спрашиваю я.

– То, что он смешной?

– То, что он всякую дичь творит?

– Что он секси.

Еще хихиканье после последнего соображения, но я не обращаю на него внимания.

– Ладно… какие персонажи вы прямо хорошо помните? – Я прохаживаюсь между парт, заглядывая студентам в глаза. – Давайте, назовите кого-нибудь.

– Джеймс Бонд! – выкрикивает кто-то.

– Люк Скайуокер, – говорит другой парень.

– Тор!

– Роберт Де Ниро в “Таксисте”, – говорит какой-то юноша, и я понимаю, что он бахвалится своим знанием кино – он ведь только что упомянул фильм, снятый раньше 1980 года.

– Ганнибал Лектор.

– А какие-нибудь персонажи, которые не убивали людей? – спрашиваю я.

Это вызывает у студентов смешки, но назвать таковых никто, кажется, не может. В итоге один из ребят говорит:

– Дамбо?

Ладно, сойдет и Дамбо. Снова пытаюсь их расшевелить – экспромтом.

– А женские персонажи какие-нибудь запоминающиеся?

Снова неловкое молчание.

– Джулия Робертс в “Красотке”? – спрашивает одна девушка.

Хочу крикнуть: “Она играла проститутку!” Вместо этого говорю:

– Ну, для начала. Она на “Оскара” номинировалась за эту роль. – Добавляю: – И прическа у нее была отличная.

Ребята вознаграждают меня смешками.

Тянется нескончаемая эта игра, но я хочу измерить пугающе неглубокие знания моих студентов о кино. Они называют помощниц супергероев. Называют диснеевских принцесс.

Наконец я говорю:

– А вот Скарлетт О’Хара в “Унесенных ветром”?

Студенты глядят на меня пустыми глазами.

– Ведь завтра будет уже другой день? – говорю я, цитируя знаменитые слова Скарлетт О’Хара, выражающие ее философию выживания. Все равно ничего. – Грандиозный эпос о Гражданской войне, действие происходит на Юге?

Я едва на них не кричу.

– Что, никто “Унесенных ветром” не видел?

– А-а… Я, кажется, как-то раз видел постер, – говорит Дэнни.

– Нужно будет, наверное, включить в нашу программу показ, – говорю я, не веря своим ушам и пытаясь это скрыть. – В свое время этот фильм очень многое изменил в Голливуде. В нем не все блестяще по части расового вопроса, но он как-никак в 1939 году вышел.

– Господи, он же как бы очень старый, – дается диву голубоволосая, блескогубая Эвери.