Читаем Соучастники полностью

Соучастники

– Это понятно, но они бы не плакали во время разговора, если бы вы не задавали своих вопросов.

Он поворачивается, едва ли не задетый.

– То есть думаю ли я, что ретравматизирую женщин, прося рассказывать эти истории?

Я изображаю безразличие.

– Наверное, мой вопрос об этом. Да.

Он бросает взгляд через стойку на Митча, который все еще ждет, пока расплавится сыр для моего рубена. Возможно, Тому Галлагеру хотелось бы, чтобы Митч готовил наши сэндвичи чуть быстрее.

– Я думаю, травма в любом случае никуда не девается. Я думаю, иногда женщинам помогает то, что они могут рассказать свою историю, то, что их слушают. И если я могу быть тут полезен, то всегда рад.

Теперь он всматривается в меня; взгляд голубых глаз твердый.

– Я также думаю, что такое злоупотребление властью следует пресекать. А иногда для того, чтобы разоблачить определенную несправедливость, нужно немного слез и боли… Нужно сказать какую-то тяжкую правду.

Это взвешенные слова, и он продолжает меня изучать. Наконец я все-таки отвожу глаза; на душе у меня беспокойно. Интересно, кого еще он расспрашивает для этого расследования, – но я сохраняю безучастное выражение лица.

– Хорошо сказано, – киваю я.

Высокий класс, думаю я. Тебе бы по государственной части – вслед за папой.

Мы еще проникаемся моментом, когда к нам подходят две посетительницы закусочной. Точнее, подходят к Тому.

– Простите, – говорит одна. У нее кудрявые каштановые волосы, заколотые так, что облаком облекают голову; из-под пончо из мериносовой шерсти выглядывает рука со стаканом кофе. – Очень не хочется вас прерывать, но вы же Том Галлагер?

Тут же пристраивается ее подруга; у обеих в глазах обожание, с которым обычные люди подходят к знаменитостям в общественных местах.

– Э-э, да. Да, это я. – Он принимает свой обычный скромный вид.

Благоговение в их взглядах разгорается еще ярче.

– Мы и подумали, что это вы можете быть, – ведь здание “Нью-Йорк таймс” прямо тут рядом.

– Ну надо же, а я только хотела сказать… спасибо огромное за то, что вы делаете. – Женщина протягивает свободную руку и кладет ее Тому на локоть. Я замечаю, что он слегка вздрагивает. Не думаю, что это замечает она.

– Это так важно, – вставляет вторая.

– Вот правда, как бы каждый раз, когда у вас выходит статья, я знаю, что она раскроет какой-нибудь очередной ужас.

– И кто-то же должен высказаться за этих женщин! Я так рада, что это делаете вы.

Этих женщин, думаю я. Я тут как будто не при делах – слушаю эти излияния. Кто-то же должен высказаться за этих женщин?

Самокритичный Том поднимает руки.

– Послушайте, я просто… Я выслушиваю истории, которые должны быть рассказаны. И помогаю их рассказать.

– Ну и слава богу. Потому что уже пора что-то делать с тем, как эти мужчины себя ведут.

– Отвратительно, просто отвратительно. – Вторая качает головой.

– Еще много историй надо рассказать, – говорит он. И его глаза едва заметно двигаются в мою сторону.

– Да уж наверняка, – говорит первая. – Наверняка таких историй еще много. И не только о Билле Косби и этом, как его, Вайнштейне – о множестве других мужчин, я в этом уверена.

– Ха-ха, это еще только начало, а? – гогочет вторая и хлопает подругу по плечу.

Не просите селфи, не просите селфи, не просите селфи, телепатически заклинаю их я.

– Слушайте, не хочу вас задерживать, – женщина бросает взгляд на меня, кивает. – Я знаю, вы журналист занятой, так что да, мы просто хотели сказать: делайте, что делаете, Том Галлагер. Мы за вас болеем.

– Ну, спасибо, спасибо. Это для меня очень важно. – Он прижимает руки к груди в знак признательности и кивает на прощание.

Женщины идут к двери, сияя и улыбаясь.

Когда они уходят, в закусочной наступает затишье.

Митч подает голос из-за стойки:

– Ну, Том, ты даешь. Где ты, там и твои поклонники. Хочу как-нибудь повесить на стену твое фото!

Он показывает на непременный фотоколлаж, демонстрирующий знаменитостей, некогда посетивших его закусочную: Билла Клинтона, Лайзу Миннелли, Майкла Блумберга, Шакиру.

– Как-нибудь, – кричит Том в ответ. – Где, кстати, наши сэндвичи?

– А вот они, завернуты и готовы к отправке. Ждут ваше высочество.

Митч делает своими толстыми руками куртуазные жесты, и Том смеется.

– Давай их уже сюда.

Когда мы выходим из закусочной, Том поворачивается ко мне.

– Простите, что так получилось.

– Ничего страшного, – говорю я. – Когда-то для меня было обычным делом находиться рядом со знаменитыми людьми.

Мы на углу, ждем, когда переключится светофор, подвигаемся вперед, как делают все ньюйоркцы, спеша перейти дорогу, пока снова не хлынут машины.

– Могу себе представить, – он заговорщицки смотрит на меня. – Вам нужно будет рассказать об этом побольше.