Соучастница

- Слава Богу! Я должен взять интервью у молодой особы до 25 лет (вам ведь нет 25?) - не художницы и не поэтессы. Значит, у вас. Итак, как вас зовут? - Надя... А вас?

- Вадим, но это к делу не относится. Где бы присесть. Ваш спутник позволит?

- Пап, у меня интервью брать будут. Я не потеряюсь.

Ф-фу, отец. Удача! Подтянутый светловолосый кивнул и увлекся беседой с каким-то толстяком.

- А вы из какой газеты?

- Из компьютерной "Рашн матерок точка ру" - скороговоркой прорычал я.

- А-а, - явно не расслышала она, - и что же вы хотите спросить?

- Я тебе нравлюсь? - положив ей руки на плечи спросил я.

- Об этом? - засмеялась она. (О-о, зубы-то неровные, милая, как у меня, но здоровые - гнильем не несет).

- Об этом. Это самое главное. Для меня. Я так хочу понравиться. Тебе... Ну, Наденька...

- Нравишься... - ее глаза помутнели, а все оттого, что я погладил ее по спине. "Все движется любовью..., но на сексе стояло и стоит все - вплоть до России-матушки...."

- Ко мне? К тебе? - с придыханием спросил я.

- К тебе - также тихо и задыхаясь ответила она, - у тебя никого?

- Никого. Бабка здесь. А как твой предок?

- Сейчас... Пап, я с Вадиком в кафе, ладно? До дома он меня проводит. В 11 буду.

- Отпустил?

- Конечно. У него тут свои интересы - художник этот его конкурент вечный. Не до меня.

И увез я ее птицу белую... И летали мы с ней по-над вечностью. И не решился я ее окольцевать, в клетку посадить. Не полюбил, не полюбил, - но к чувству сему приблизился... Бабка вернулась. Села в передней на козетку, я снял с нее узкие туфли, потер усталые ступни.

- Ну что, нагулялась, Марго?

- Ох, Вадик, детонька, старость не радость, но и не беда! Напусти мне ванну. Как тебе Лилька? Вот ведь безрассудная какая.

Это она о той, в пончо. - Я напущу теплую воду для Марго, я позабочусь о ней, я ей родной. А о той кто? Кто сотрет ей грубую краску с лица, стянет плотные колготки и уберет это гадкое кольцо в шкатулку? Мерзко, если ей придется это делать самой. От презентаций - предохраняться! Любовью ли, сексом ли - заслоняться. Марго я люблю - последнюю мою бабку, Надьку отныне - хочу. Им повезло. Я - хранитель женственности в женщине, призываю всех делать тоже самое - целовать, обувать, разувать - умывать - спать укладывать... Я знаю, что все на что ни взгляни - "глупая шутка". Но у меня впереди пять лет. Итог будет тот же, но пока я им послужу. Купайся в ласке, Марго. Спи блаженно, Надюша. Презентации продолжаются".

Ирина задумчиво отложила листок - даже и не знаешь, что сказать подмечает Таня нечто такое, что и в голову бы другим не пришло. Мальчишка у нее получился... Грусть навевает... И мысль какая - хранить женственность... Тоскует Таня по нежности, это ясно... Андрюша этот... Ну, может туфельки и снимет... Стало как-то вдруг холодно, скучно - слишком давно происходит некое "затыкание дыр" - повышенный интерес к чужим судьбам, к Сашкиной, например, отвлечение от себя. Ирина поняла - опасность опять приближается депрессия. Не позволять! Работать, быстрее работать. Ведь нет же все равно того, о ком стоит думать всерьез - остальные, ну их! Ирина загнала себя за работу, отключила телефон - от соблазнов. Писала медленно, нервно. К рассвету закончила, перечитала, осталась недовольна, еще раз на бегу перечитала Танин рассказик и решила срочно позвонить ей на мобильник.

- Доброе утро, Тань, я на минутку, только похвалить, - скороговоркой, услышав вялое Танино "да" выпалила Ирина.

- Ира? А я тут у Павла... У него та-акой запой!

- У Павла?! Ты же с Андреем пошла...

- Ну да, пошла с Андреем, он меня по мобильному, ну, как ты сейчас, вызвонил и... умолил, я с концерта сорвалась. Жалко же его...

- И?

- И сижу вот возле него дура дурой. Представляешь, он тут пописал ночью в стаканчик, на рассвете похмелиться решил, думал пиво и... пригубил и кротко так, представляешь, не матерясь, сказал: "Выплесни, пожалуйста, дружок, это в окно". Я-то решила, что он так "завязывает" и с радостью исполнила, а он потом спокойно так, шепотом объяснил и уснул. Меня сначала вывернуло, а потом я плакать начала, а теперь его жалко стало. Вот спит жалкий такой, а я сижу. Дура я?

- Не зна-аю, - протянула Ирина, - я, Тань, и не знаю, что сказать. И долго сидеть будешь?

- А вот как пойму, что мне делать, так и уйду - дверь-то открыта, но я пока не знаю. Ты мне еще раз позвони, ладно? Спасибо, что не забываешь, Таня всхлипнула.

- Да что ты, Тань, я же твой рассказик звоню похвалить - так мне понравился! Держись, справишься, тебе же на все чувства юмора хватало и сейчас не теряй, я позвоню.