Соучастница

Мать всплеснула руками

- Ира! Что ты говоришь? Опомнись! Что "очень хорошо? Они вернутся сюда, Костя, может быть, еще и не найдет хорошо оплачиваемой работы. Будет много проблем! Что ты за мать, в самом деле!

Ирина прищурилась - даже в более сложные моменты мать не обижала ее резкой критикой, а сейчас вроде и повода нет.

- Мама, Костя взрослый, и Рита не подросток. У Кости своя квартира, к тому же ему всегда помогал его отец

- Вот-вот, отец, а не... - мать осеклась под взглядом Ирины, - ладно, бери блюдо с овощами, пора садиться за стол.

Ирина поставила большое круглое блюдо на вытянутую ладонь и, приплясывая, вышла из кухни. Ее чуть не сшибла Катя, кинувшаяся к ней с восторгом по поводу куртки. Голова кружилась, улыбка, казалось, была приклеена, но как-то криво, у Ирины было неприятное чувство, что щеки, зубы и верхняя губа ей мешают, что они - посторонние. Поставив блюдо на стол, она нервически подергала щекой, скривила губы. Аллочка разговаривала с Михаилом Федоровичем, но перехватив его встревоженный взгляд, направленный на Ирину, уставилась на нее тоже. Ирина взяла себя в руки, улыбнулась, и сделав вид, что на столе чего-то еще недостает, быстро вышла из комнаты.. За спиной матери, что-то раскладывающей на тарелки, тихонько проскользнула в ванную. Заперев за собой дверь, с облегчением прислонилась к стене, потом осторожно взглянула с опаской на себя в зеркало. "А не так уж и страшно",отметила она с удовлетворением. Прополоскав рот, умывшись холодной водой, она вышла к гостям. Позвали детей, расселись.

- Ирочка, за вами можно поухаживать? - спросил Михаил Федорович,- вам вина, водки?

- Водки.

Ирина смотрела на стоящую перед ней рюмку с прозрачной влагой и почему-то думала о Васе, его некрасивом носе и печальной судьбе.

- Ира! - окликнула ее мать - Михаил Федорович предложил тост за Катюшино здоровье

- 3a мое! - радостно подтвердила нарядная раскрасневшаяся Катя.

Ирина подняла рюмку, чокнулась, дети тянулись к ней своими стаканами с минералкой, Аллочка бокалом, где плескалось красное вино.

- Тебе положить салату? - обратилась к ней мать

- Нет, спасибо.

Завязался разговор, Галочку стали расспрашивать про Минск, всем ли там обязательно учить белорусский в школе, Аллочка что-то начала рассказывать про американские школы. Стало шумно. Тут Катя предложила:

- А давайте теперь выпьем за мою маму!

Ирина молча протянула рюмку, Михаил Федорович опять наполнил ее водкой. Дети весело чокнулись со всеми, и Катя попросила разрешения на время выйти из-за стола - им надо приготовить какой-то сюрприз. Бабушка как хозяйка дома милостиво разрешила... Ирина сидела, не сводя глаз с пустой тарелки. Мать опять обратилась к ней с каким-то вопросом. Ирина вдруг взяла тарелку в руки, поднялась и, размахивая ею, вдруг закричала:

- А я не хочу! Понимаете вы, что я не хо-чу! Что вам всем нужно?

Она еще видела округлившиеся глаза матери, как-то глупо хихикнувшую Катю, выглянувшую из детской, а потом тарелка полетела в стену.

Ирина отпрыгнула как-то боком от стола, одним движением сдернула с себя майку.

- Ирина! - кричала мать

- Мама! - вторила Катя.

Кто-то, кажется, Михаил Федорович, пытался ее усадить, но она брыкалась и орала, орала.

- К Васе пустите! К Васе!

- Она, - Ирина указывала почему-то на бедную растерявшуюся Аллочку, она сказала - он мой любовник! Ну и что? А у нее-то кто? К Васе меня немедленно пустите!

Аллочка уже вытаскивала в переднюю сопротивлявшегося Витю, шептала ему, неловко, неудобно присутствовать, это, мол, очень личное что-то, не для свидетелей. Катя вцепилась в Витю и, плача, кричала:

- Не уходи! Ты же видишь, мне страшно! И не отпуская Витиной рубашки, тянулась и к Ирине - Мамочка, ну мамочка!

А Ирина уже извивалась на полу, пыталась стянуть с себя джинсы, туфли она уже скинула, одна угодила, в вазочку, посыпались стекла, мать прыскала на нее водой и побелевшими губами шептала

- Михаил! Михаил Федорович, извините, она не в себе!

- Ничего, ничего, бывает, - успокаивал ее Михаил Федорович, подбирая стекла.

Аллочке удалось наконец утащить Витю, он прокричал напоследок:

- Катька! Я позвоню! Видишь, она...

Катя рыдала. Бабушка шикала на нее:

- Катерина, замолчи немедленно хоть ты!

Галочка потихоньку подошла к Ирине, прикрыла ее майкой. Ирина продолжала все приговаривать.

- К Васе! К Васе - в сумасшедший дом.

Всем на секунду показалась, что она притихает, мать отошла чуть в сторону... Ирина вдруг вскочила и, высоко подбрасывая ноги, кинулась к открытому окну. Михаил Федорович отреагировал, когда она уже вся в порезах все еще колотилась о разбитое стекло. Вдвоем с Галей они оттащили ее, бросили на диван. Катя перестала всхлипывать и застыла в ужасе. Михаил Федорович заорал.

- Скорую. Скорую немедленно! В психосоматику ee.

Совершенно бледная мать, приговаривая, - Я же ей ничего такого не сказала, - начала вертеть диск телефона.

Михаил Федорович скомандовал Кате строго.

- Чистые полотенца принеси, воды кипяченой холодной!

Катя стояла как вкопанная.

- Что с мамой? Что с мамой? - только и шептала она.