Soulmate (СИ)

- Знаю, - парень сглатывает, но взгляд не отводит: внутри него сейчас нешуточная борьба, и мешать ей Харт, как и сам Анвин, не будет, - знаю, Гарри. Но, грёбаный ты джентльмен, - голубые глаза искрятся, подобно фейерверку, грозясь вот-вот подорвать Гарри к чертям собачьим, - иди нахуй со своими правилами, Харт. Просто. Иди. Нахуй.

Иногда воссоединение бывает не таким радужным, как люди привыкли видеть в мелодрамах. Нет, совсем нет. И Гарри Харт прекрасно понимает, сколько ему будет стоить прощение юноши сейчас. Понимает, ведь сам поступил бы абсолютно так же. От подобной мысли и гордости за Эггзи теплеет в груди, а натренированная годами выдержка летит всё к тем же, так любезно упоминаемым Анвином, чертям, когда парень разворачивается на все сто восемьдесят, и в спешке покидает кабинет. Гарри резко поднимается, успевая схватить Анвина за рукав фирменного костюма буквально в пятнадцати сантиметрах от двери, и тянет на себя, не позволяя отстраниться. Эггзи всё еще злится - это видно по его поджатым губам и упрямому взгляду небесных глаз. А ещё мелко дрожит, всё еще не верит в происходящее. И Гарри его понимает. Кто бы так просто, в одно мгновение, поверил в то, что он, Гарри, жив, а не лежит в гробу с простреленной башкой, похороненный на том самом кладбище, где Анвин был пару часов назад? И Харт хочет показать мальчишке, что он жив. Он дышит, состоит из плоти и крови, он живет. Он живет ради Гэри и сам Гэри обязан это знать.

- Эггзи, - тихий шепот в самые губы, - я живой.

Глаза в глаза, одно дыхание на двоих. Одно сердце, отбивающее бешенный темп в ритме танго. И Гэри больше ничего не боится.

Комментарий к Гарри/Эггзи

эта часть была написана мною достаточно давно - и не особо соулмейт, если честно, - только вот почему-то не выложила я её. сладенькое к 1000, так сказать)

на эту дату будет макчех, ехехехех

========== Леонард МакКой/Павел Чехов ==========

- Сколько тебе лет, малец? – Леонард окидывает русского скептическим взглядом, невольно подмечая миловидность совсем мальчишеских черт на лице того.

- Семнадцать, доктор. – Чехов смущенно улыбается, тупит взгляд, встречаясь с красноречивым МакКоя и улыбается. – Энсин Чехов, Павел Андреевич.

Чехов Павел Андреевич, семнадцать лет, русский. Метр семьдесят пять, глаза голубые, волосы русые. Леонард устало вздохнул, прикрывая красные от недосыпа глаза. То, что у хваленого русского гения крайне ослабленный иммунитет в медицинской карте почему-то было не указанно. Тогда – да и сейчас, - МакКою хотелось лично оторвать руки лечащим врачам энсина, засунуть их куда поглубже, а после еще и морально припечатать, надавив на некомпетентность как врача, так и человека в целом. Вирус, подхваченный любознательным парнем, был схож по специфике действия с обыкновенной простудой. Только вот вместо поражения слизистых оболочек и неблагоприятного воздействия на организм, прицепившаяся болячка умудрялась действовать на нервные окончания и так называемые эрогенные зоны заболевшего. От сложившейся ситуации Леонарду хотелось смеяться в голос. Он и смеялся, правда первые пару минут, а потом, заметив побагровевшего энсина, который буквально потом от духоты обливался и крайне болезненно реагировал на каждое прикосновение. МакКою стало не до смеха. Ему стало вообще не до чего либо, потому что именно в этот день метка соулмейта решила проявить себя.