СОУН

Последним был представлен старейшина компании Жак Роше – старинный друг и главный советник покойного господина МакМастера. Он был, на удивление, прост и доброжелателен и, почему-то, сразу же понравился ей. В нём было что-то лёгкое, располагающее к откровенности, а озорные, умные и не по возрасту живые глаза, создавали впечатление, что внутри этого стареющего и слегка обрюзгшего тела скрывается душа шаловливого ребёнка, которая вот-вот вырвется наружу и устроит повсюду настоящий кавардак.

Собравшиеся поочерёдно рассказывали о себе, своей работе в компании и о том, каким они видят будущее развитие СОУНа, а ничего не понимающая Мира молча слушала их и всё пыталась понять существует ли это всё на самом деле или сейчас раздастся звон будильника, и она проснётся снова в своей убогой комнатёнке? Но время шло и шло, а будильник всё никак не звонил, что ещё больше озадачивало её.

 * * *

– Так Вы утверждаете, что некая Мира Памела Лайт причастна к самоубийству Вашего дяди Брюса МакМастера? – усталым голосом говорил детектив Сантори, пытаясь поймать бегающий взгляд собеседника.

– Я утверждаю, что эта особа имеет прямое отношение к убийству дяди, – раздражённо поправил тот полицейского.

– Мистер Свамп, – всё ещё устало, но, уже начиная терять терпение, заговорил детектив, – должен вам заметить, что в вашем заявлении звучит очень серьёзное обвинение, требующее не менее серьёзных доказательств, которыми вы, насколько я понял, вовсе не располагаете.

– Искать доказательства и улики – это ваша работа, – грубо оборвал его Свамп, – а моё дело – указать вам, где именно их следует поискать.

– А вам не кажется, мистер Свамп, – окончательно потеряв терпение, заявил детектив, – что полиция и без вас разберётся в своих делах? И для того, чтобы обвинять кого-то в убийстве, необходимо иметь хоть маломальское на то основание? Но довольно! Время позднее, я уже тридцать шесть часов на работе, я устал и спать хочу, и мне совершенно не хочется выслушивать весь этот истерический бред!

– Время, действительно, позднее, – взяв себя в руки, настаивал Свамп, – но я тоже человек занятой, и если я сам не поленился явиться к вам, значит дело, о котором идёт речь, очень серьёзное! Вы говорите, что вам нужно основание? Пожалуйста! Эта девица захватила всё состояние дяди! Понимаете? ВСЁ!

– Вы хотите сказать, что она шантажировала его, а потом убила? – насторожился детектив.

– Я хочу сказать, что вам бы не мешало во всём этом хорошенько разобраться и посодействовать тому, чтобы, наконец, восторжествовала справедливость, а я со своей стороны обещаю щедро отблагодарить вас за хорошую работу.

– Вы пытаетесь меня подкупить?

– Нет, что вы? К чему бросаться такими неприятными словами? Я просто говорю вам о том, что если вам удастся восстановить доброе имя компании и наказать обидчиков дяди, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы отблагодарить вас за благородный труд, как от своего имени, так и от имени моего покойного дяди.

Сантори хитро посмотрел на него и усмехнулся. «Каков негодяй! – мысленно воскликнул он. – Самое смешное в том, что он и впрямь верит в то, что смог надуть меня! Ну, ничего, мы ещё посмотрим, кто из нас останется в дураках!».

– Хорошо, мистер Свамп, – произнёс он вслух, – я займусь вашим делом, но сейчас прошу вас, меня извинить. Я очень сильно устал, и мне пора домой.

– Не смею вас больше задерживать! – самодовольно проговорил Свамп, поклонился и вышел.

После того, как навязчивый посетитель удалился, детектив Гвидо Сантори развалился в кресле, закурил и принялся снова прокручивать в голове все обстоятельства предстоящего дела. Спустя несколько минут в кабинете появился его помощник – Эдди Кечу, вечно невозмутимое лицо которого, казалось, хранило величие его гордых и воинственных предков – инков.

– Он ушёл, – лаконично констатировал Кечу.

– Ну, и что ты обо всём этом думаешь? – задумчиво спросил Сантори.

– Я не специалист по таким запутанным делам, – присаживаясь, проговорил  Кечу, – но мне кажется, что это дело совершенно безнадёжное.

– Ты прав, друг Эдди, – согласился детектив, – дело, действительно, дрянь! Совершенно ясно, что этот слащавый и холёный пай-мальчик имел большие виды на дядюшкино наследство, и вот теперь, когда оно так неожиданно уплыло от него, он просто взбесился и не знает, как бы всё заново переиграть в свою пользу.

– Я это тоже понял, – подтвердил Кечу.

– Всё так, – продолжал рассуждать Сантори, – но есть во всём этом одна маленькая деталь, которая, признаюсь, никак не даёт мне покоя.

– Какая?