Соверен

Вертел был так длинен, что я с трудом разглядел силуэт мальчика, державшего дальний его конец.

— А где этот чертов бык?

— Оуэн пошел посмотреть.

— Не орите так. Иначе, прежде чем мы насадим быка на вертел, сюда сбежится целая толпа. Кто здесь? — рявкнул повар, как видно, заслышав наши шаги.

Разглядев мою мантию, он торопливо сдернул шапку.

— Простите мою грубость, сэр. Но мы не хотим, чтобы люди собрались до того, как еда будет готова.

— Мы всего лишь шли мимо, — заметил я, приближаясь к костру. — Никогда прежде не видел такого громадного вертела. Вы что, собираетесь зажарить быка целиком?

— Да, а под его брюхом разместим цыплят и уток. Сегодня вечером нам предстоит накормить больше сотни прожорливых глоток.

— Я так полагаю, вам к этому не привыкать? Ведь во время путешествия вы постоянно готовите для огромного множества людей?

Я был рад перемолвиться словом с человеком, который ничего не знал об утреннем происшествии в Фулфорде.

— А как же иначе? — пожал плечами повар. — И скажу я вам, частенько нам приходилось стряпать в куда более скверных условиях. Как-то раз мы никак не могли развести костер из-за проливного дождя. Люди остались без ужина и в результате едва не подняли мятеж. Солдатам пришлось усмирять буянов. Скорее бы уж вернуться в Лондон, — заметил повар, покачав головой. — В дороге я такого нахлебался, что кухни Хэмптон-Корта кажутся мне раем.

Пронзительный крик одного из мальчуганов заставил повара замолчать. До меня долетел какой-то странный скрежет. В следующее мгновение Барак повалил меня на землю.

— Какого черта вы… — пробормотал я, барахтаясь во влажной траве.

Внезапно голос мой прервался от ужаса, ибо огромный металлический стержень просвистел в воздухе в нескольких футах от моей головы. Если бы не Барак, я оказался бы насаженным на вертел. Барак и повар со всех ног устремились к яме.

— Он мертв! — донесся до меня дрожащий голос повара. Морщась от боли в шее, я поднялся. Барак и повар склонились над распростертой на земле маленькой фигуркой.

— Кто-то ударил парнишку по голове, — обернулся ко мне Барак. — А затем метнул в вас часть вертела. Ясно как день, он собирался вас убить.

— Дэнни! — сквозь слезы взывал повар. — Дэнни!

— А мальчик, неужели он… — выдохнул я.

— Сейчас посмотрим.

Повар опустился на землю, положив голову сына к себе на колени. К великому своему облегчению, я увидел, что мальчик шевельнулся.

— Осторожнее, — бросил Барак. — Надо осмотреть рану и перевязать ее.

— Идите к черту со своими дурацкими советами! — с внезапной злостью крикнул повар. — Моего сына из-за вас едва не убили!

— Мне очень жаль, — произнес я, опускаясь на землю рядом с ним. — Куда он ранен?

— У него весь затылок в крови, — пробормотал повар.

Я осторожно ощупал череп мальчугана.

— По-моему, рана не слишком глубокая. По крайней мере, кость цела.

— Отец! — простонал мальчик. — У меня все плывет перед глазами.

На вид пареньку было никак не больше двенадцати лет. «У кого только поднялась рука на ребенка?!» — с яростью подумал я.

— Лежи спокойно, — нагнулся я к мальчику. — Скоро все пройдет.

— Тот, кто его ударил, хотел убить вас, сэр, — произнес повар, пристально глядя на меня.

— Я вижу уже лучше, — заявил мальчик, попытался приподняться и со стоном упал на колени отца. — Вот только голова кружится.

— Мальчику необходим покой, — заявил я. — Накройте его одеялом, и пусть лежит не вставая. Если завтра ему не станет лучше, приходите ко мне, я дам вам денег на лекаря. Как вас зовут, приятель?

— Гудрич, сэр.

— Приходите в аббатство и спросите мастера Шардлейка.

— Хорошо, сэр.

Повар опасливо огляделся по сторонам.

— А вы уверены, что злодей больше не вернется? Вдруг он притаился поблизости?

— Сейчас посмотрим, — угрюмо проронил Барак. Взяв длинную хворостину, он запалил ее в костре и, сжимая в руке самодельный факел, ринулся в темноту. Я следовал за ним. Однако нам не удалось увидеть ничего, кроме поблескивавшей в сумраке реки и смутных очертаний палаток.

— Похоже, этот мерзавец успел удрать, — заявил Барак, вернувшись к костру.

— Скорее всего, он скрылся в лагере, — кивнул я. — Нам тоже ни к чему здесь задерживаться.

В это время к костру подъехала телега, на которой лежала туша быка. Я подошел к повару, по-прежнему державшему на коленях голову сына, и тронул его за плечо:

— Запомните мое имя — мастер Шардлейк. Завтра непременно дайте мне знать, как себя чувствует ваш сын.

— Наверное, надо сообщить о покушении властям!

— Этим я займусь сам. Ни о чем не беспокойтесь. А завтра приходите ко мне в аббатство. Всякий покажет вам, где квартируют стряпчие.

Мы вернулись к палаткам и, оказавшись в относительной безопасности, остановились, озирая лагерь. Некоторые из его обитателей, покончив с едой, развлекались игрой на музыкальных инструментах. Мелодичные звуки флейт и волынок возносились в ночное небо.

— Итак, злоумышленник, покушавшийся на мою жизнь, не отступил от своего намерения, — тихо произнес я. — Сегодняшний день выдался слишком хлопотливым и заставил меня позабыть об опасности.

— Но почему он повторил свою попытку только сейчас, вечером?