Соверен

Мы миновали длинный коридор, шаги наши гулко отдавались по каменным плитам. Дверь в камеру Бродерика была открыта нараспашку, и оттуда доносился кислый запах рвоты. Несмотря на зловоние, в камере было полно народу. Двое солдат, стоя у постели Бродерика, поддерживали его в сидячем положении. Заключенный был смертельно бледен и, похоже, плохо понимал, что с ним происходит. Один из солдат открыл ему рот, давая доктору Гибсону возможность влить туда какого-то снадобья. Редвинтер понуро стоял в стороне. В глазах его, помимо злобы, я заметил отблески еще какого-то чувства. Возможно, то была растерянность. Малеверер, скрестив руки на груди, грозно хмурился. Он бросил на меня взгляд, не предвещавший ничего хорошего.

— Где вас черти носили? — процедил он.

— Я… я навещал мастера Ренна, сэр Уильям.

— Выйдем отсюда, — приказал Малеверер.

Редвинтер последовал было за нами, но Малеверер обернулся и рявкнул:

— А вы оставайтесь на месте! Арестанта вновь пытались убить, — бросил он, когда мы оказались в коридоре.

— Отравление?

— Редвинтер клянется, что лично надзирал за приготовлением пищи, сам принес ее заключенному и не сводил с него глаз, пока тот ел. А через десять минут Бродерик в корчах свалился на пол. Если Редвинтер не лжет, у злоумышленников не было никакой возможности подсыпать арестанту яд. Слова Редвинтера подтверждает сержант Ликон. Но в таком случае арестанта мог отравить один-единственный человек, — отчеканил он, многозначительно поджав губы. — И человек этот — сам Редвинтер.

— Но зачем ему это делать, сэр Уильям? К тому же он не мог не понимать, что, поступая подобным образом, подставляет себя под удар.

— Его соображения мне не известны, — процедил Малеверер, явно сознававший, как неубедительны его обвинения. — Мне известны лишь факты.

— Наверняка возможность подсыпать заключенному яд была у кого-то еще. Кто знает, что Бродерик находится в аббатстве?

— Всего несколько человек, — злобно тряхнув головой, буркнул Малеверер. — Но, вполне вероятно, они оказались слишком болтливы. Сейчас ни на кого нельзя полагаться.

— По словам сержанта Ликона, Редвинтер вышел из камеры, как только заключенный закончил свой обед, — сказал я. — Он отправился размять ноги. Что, если злоумышленник проник в камеру в его отсутствие?

— А как, скажите на милость, он проскользнул мимо караульных? — проворчал Малеверер. — И каким образом заставил Бродерика проглотить яд?

— Может быть, заставлять не потребовалось, — предположил я. — Вполне вероятно, Бродерик сам хотел умереть и с готовностью принял принесенную отраву.

Шум, донесшийся из камеры, заставил Малеверера обратить взор к дверям. Громко звеня цепями, которыми были скованы лодыжки арестанта, солдаты подняли его, усадили в кресло Редвинтера и вынесли в коридор. Вслед за ними вышел доктор Гибсон. Рубашку лекаря покрывали пятна, лицо побагровело от волнения.

— Там слишком темно, и я не могу осмотреть больного как следует, — пояснил он.

Я принялся разглядывать Бродерика. Он был бледен, как мертвец, дышал тяжело и прерывисто. Однако глаза оставались открыты, и в какое-то мгновение я поймал на себе его укоряющий взгляд.

Малеверер подозвал сюда тюремщика.

— Я только что сказал мастеру Шардлейку, что у меня есть весьма серьезные подозрения на ваш счет, — изрек он. — Кроме вас, никто не мог отравить заключенного.

Редвинтер метнул на меня взгляд, исполненный жгучей ненависти.

— Уверен, мастер Шардлейк постарался всячески укрепить вас в этом мнении, — процедил он сквозь зубы.

— Ошибаетесь, — бросил Малеверер. — Мастер Шардлейк со мной не согласен.

Слова эти явно стали для Редвинтера полной неожиданностью. Он в замешательстве переводил глаза о меня на Малеверера.

— Клянусь, я не давал ему яд, — заявил он наконец. — Не понимаю, почему я заслужил подобные подозрения?

— Не смейте распускать язык передо мной, вы, гнусный недоумок! — рявкнул Малеверер и сделал угрожающее движение по направлению к тюремщику.

Тот подался назад, и я впервые увидел, как в ледяных глазах Редвинтера заметались огоньки страха.

— Клянусь, сэр Уильям, я ни в чем не виноват, — понурившись, пробормотал он.

Лекарь меж тем влил в глотку Бродерика очередную порцию соленого пива, и того вновь вырвало. Тонкая струйка желтой жидкости стекала у него по подбородку.

— Он вне опасности? — обратился Малеверер к лекарю.

— По крайней мере, я вывел весь яд из его желудка. Хорошо, что солдат, который его обнаружил, догадался сразу вызвать рвоту.

— Можно мне осмотреть камеру? — обратился я к Малевереру.

— Зачем?

— Сам не знаю. Но если признаки отравления появились у Бродерика спустя десять минут после того, как мастер Редвинтер вышел из камеры, возможно, заключенный принял яд сам.

— Где он мог взять яд? — взревел тюремщик. — Я осматриваю камеру каждый день! В ней невозможно ничего спрятать!

— Осматривайте, если хотите, — устало кивнул Малеверер.