Соверен

Барак направился к воротам аббатства, а я — к дверям королевского особняка. У крыльца выстроились в ряд стражники. Подняв глаза вверх, на окна королевской спальни, я увидел, что они закрыты ставнями.

«Любопытно, разделяет ли королева ложе со своим супругом?» — пронеслось у меня в голове. Воспоминание о гнилостном запахе, исходившем от больной ноги монарха, заставило меня содрогнуться.

Я предъявил караульному свои документы, и тот провел меня в кабинет сэра Уильяма. Несмотря на ранний час, Малеверер уже поднялся и, сидя за столом, по обыкновению читал какие-то бумаги. Вид у него был утомленный, под глазами залегли темные круги. Мысленно я не мог не признать, что человек этот не дает себе никаких поблажек.

— Что еще случилось? — проворчал он, устремив на меня неприязненный взгляд. — Вот уж не ожидал с утра пораньше увидеть вашу кислую физиономию.

— Минувшим вечером меня вновь пытались убить, сэр Уильям. Я решил, что должен поставить вас в известность.

Сообщение это не могло не заинтересовать Малеверера. Он внимательно выслушал мой рассказ и задумчиво нахмурился, буравя меня взглядом.

— А может, это был всего лишь несчастный случай? — процедил он. — Возможно, поваренок выпустил железный прут из рук, а когда тот едва вас не прикончил, повалился на землю и стал изображать из себя умирающего. Эти пройдохи хитры, как кошки, и готовы на любую каверзу, чтобы избежать наказания.

— У мальчика вся голова была в крови, — возразил я. — К тому же железный прут в меня метнула явно не детская рука. И конечно, это не могло произойти по неосторожности.

Я невольно вздрогнул, вспомнив, как смертоносный вертел пролетел совсем близко от моей головы.

Некоторое время Малеверер хранил молчание, потом произнес негромко и размеренно:

— Мы много размышляли о том, кто именно мог похитить бумаги. Вне всякого сомнения, это дело рук заговорщиков, которым удалось ускользнуть от возмездия. Ныне некоторые из них скрываются среди болот, другие нашли прибежище в Шотландии. Но несомненно, среди них есть и такие, что обитают в Лондоне, выдавая себя за верных слуг короля. Кто-то из них мог принять участие в путешествии. Однако после похищения никто из сопровождающих короля не покинул Йорк. Возможно, злоумышленник передал бумаги своим сообщникам, а сам остался здесь. Ему необходимо покончить с вами — единственным человеком, который успел ознакомиться с содержимым шкатулки. По крайней мере, заговорщики убеждены, что вы это сделали, — нахмурившись, поправился Малеверер. — Возможно, они полагают, что вы не сочли нужным сообщить мне о результатах своих изысканий, — мрачно заключил он.

— Возможно, — кивнул я.

— Я безотлагательно сообщу Тайному совету об очередном покушении на вас.

— Сэр Уильям, быть может, учитывая все обстоятельства, мне будет позволено вернуться в Лондон? — нерешительно спросил я.

— Об этом нечего и думать, мастер Шардлейк, — отрезал Малеверер. — Вы будете приманкой, на которую мы, вполне вероятно, сумеем выманить преступника.

— И, вполне вероятно, подобная игра будет стоить мне жизни, — с горечью заметил я.

— Соблюдайте осторожность — и останетесь живы, — равнодушно пожал плечами Малеверер. — В конце концов, именно вы упустили документы и заслуживаете наказания. А о том, чтобы вернуться в Лондон, больше и речи не заводите.

Он насмешливо уставился на меня; на губах его играла презрительная улыбка, толстые волосатые пальцы беспрестанно теребили конец бороды.

— Мне остается лишь повиноваться, сэр Уильям, — произнес я подчеркнуто невозмутимым тоном. — Сегодня я намерен посетить мастера Ренна. Насколько мне известно, он серьезно захворал. Возможно, он не сможет присутствовать на судебном слушании прошений. На этот случай необходимо сделать некоторые приготовления.

— Я говорил, что Ренн слишком стар для столь ответственного поручения, — проворчал Малеверер. — Если выяснится, что он и в самом деле не в состоянии присутствовать на слушании, пришлите мне записку. Нам придется искать ему замену. Вы для такого дела не годитесь, — изрек он, и губы его вновь тронула издевательская улыбка. — Здесь необходим человек, обладающий представительной внешностью и незапятнанной репутацией.

Я счел за благо промолчать и, поклонившись, вышел вон. Спускаясь по лестнице, я думал о том, что спасение моей собственной жизни всецело предоставлено мне самому. С этого дня буду носить на поясе кинжал, решил я; придется пренебречь королевским распоряжением.