Совершенно секретно

…26 сентября Ю.Ю.Марти и инструктор горкома партии Ф.Т.Иваненкова погрузили музейные ящики на катер, и рискуя подвергнуться нападению вражеской авиации, совершили по бурным водам Керченского пролива переход в Тамань. Возле самого берега на катер все же напал одиночный “мессершмитт”, но меткие очереди из зенитных пулеметов с пристани отогнали его прочь. На кавказском берегу ящики погрузили на армейские машины, которые сразу же взяли курс на Краснодар. Более двухсот километров пришлось преодолевать по голой степи, караван постоянно подвергался жестоким атакам с воздуха. Юлий Юльевич Марти позже вспоминал, что при налетах им вдвоем с Иваненковой приходилось тащить тяжелый и неудобный Золотой Чемодан с собой в укрытие потому что этот чемодан (“место № 15) они должны были сберечь в любых, даже самых чрезвычайных обстоятельствах…

Когда “экспедиция” добралась наконец без потерь (что поразительно) в Краснодар, ящики укрыли в местном музее. Вскоре, правда, опять пришлось эвакуироваться, и в феврале 1942 года все экспонаты, включая Золотой Чемодан были переданы Иваненковой в Армавирский горисполком. Марти к этому времени не перенес всех тягот этого тяжелого и опасного путешествия и надолго слег в краснодарскую больницу. Однако все хлопоты самоотверженных путешественников в конце концов оказались напрасными — в один из налетов фашистской авиации на Армавир в дом, где хранились ящики, попала авиабомба, разрушив его до основания. Почти все экспонаты погибли. Но Золотой Чемодан остался целым и невредимым.

Когда Иваненкова привезла в Армавир ценности керченского музея, чемодан тотчас вскрыли в присутствии членов специальной комиссии, его содержимое сверили с представленной описью. Когда выяснилось, что содержимое и опись соответствуют друг другу, чемодан снова опечатали, на этот раз печатью Армавирского горисполкома, и поместили в строго охраняемый спецхран этого заведения, так что о существовании привезенных ценностей знал лишь узкий круг ответственных работников.

Дальнейшая судьба Золотого Чемодана походит на хитроумно закрученный детектив. Вот рассказ А.М.Авдейкиной, которая в 1942 году работала в Армавирском горисполкоме и приняла от Иваненковой Золотой Чемодан по эстафете:

“…К несчастью моему, летом 1942 года я серьёзно заболела — сыпной тиф и воспаление лёгких. Долго лежала в беспамятстве, затем стала понемногу приходить в себя. Что происходило вне моей комнаты, представляла смутно. Но 3 августа обеспокоенная мама сказала мне, что немцы совсем близко и, похоже, город полностью эвакуировался. Надо было что-то делать.

…Поднялась я, слабая-слабая. Вышла на улицу, и поразилась непривычной, прямо-таки зловещей безлюдности. Шатаясь, как на ураганном ветру, побрела в горисполком. Заглянула в Дом Советов — двери настежь, пусто, никого! Поняла, что горисполком эвакуировался. С трудом вскарабкалась на четвертый этаж… Больше по привычке, чем с какой-то определенной целью, заглянула в свою комнату, долгое время служившую “спецхраном”. И сразу увидела этот черный дерматиновый чемодан! Я глазам своим не поверила. Но поверить все же пришлось — это был он…

Как же его оставили, с возмущением подумала я. Очевидно, тот, кто собирал здесь бумаги и вещи, подлежащие вывозу, в спешке и суматохе просто не обратил внимания на обшарпанный и неприглядный чемодан, зажатый между стеной и шкафом. Ведь, повторяю, о его содержимом знали лишь два-три человека…

Что же делать? Одной мне чемодан не унести. Позвать кого-нибудь на помощь? Кого? Постороннему человеку не доверишься. Но не отдавать же врагу народное достояние!

…Бегу домой. Зову племянника Шурика. Тогда ему, болезненному подростку, и четырнадцати-то не было. Тороплю его: “Скорее, Шурик, скорее!”

…Только-только взобрались на четвертый этаж Дома Советов, как над городом появились фашистские самолеты. Страшный взрыв потряс здание. Упали мы с Шуриком на пол, на нас посыпались стекла, штукатурка. Но живы остались, невредимы. Повезло нам — бомба угодила в соседний дом.

…Вытаскиваем чемодан на улицу. Несем вдвоем, отдыхаем через пятнадцать-двадцать шагов. Ведь сама себя еле несешь — от болезни-то так до конца и не оправилась. Во мне тогда оставалось килограммов 40, да и росту я небольшого — метр пятьдесят три сантиметра. А в этом чемодане, наверное, все восемьдесят килограммов было!

…Миновали квартала три. Затем прибежала моя сестра Полина, помогла нам. Наконец-то наш дом на улице Лермонтова. Оставляем свою тяжкую поклажу во дворе, и я иду искать сборный пункт. Он, как помню, назначался еще до моей болезни — возле мясокомбината. Пробираюсь по разбомбленным улицам, сама думаю: а вдруг его перенесли или, того хуже, все уже покинули город?