Совершенно секретно

Однако, как уже говорилось, старший штурман "Марии Целесты" Альберт Ричардсон был очень хорошо знаком с Уильямом Батлером. И он, в свою очередь, познакомил его с капитаном Бриггсом. Конечно, Филлимор не мог с полной уверенностью утверждать, что Бриггс был замешан в намечающейся очередной афере Лючеццо, но ставки были очень высоки. Ведь, как уже тут рассказывалось, в результате "молниеносно" проведенной операции на лондонской бирже подельщики заработали очень солидные деньги. К тому же им удалось выйти сухими из воды, а что же еще стимулирует преступника на совершение очередного преступления, как не полная безнаказанность? Лючеццо был прожженным мошенником, и повидал на своем веку всякого. Вот он и решил повторить операцию у себя на родине, в Италии, тем более что у него были отличные связи с Почтовым управлением, и как показало последующее расследование — в самом Полицейском управлении! Лючеццо прекрасно разбирался во всех нюансах почтового дела. Сначала Филлимор недоумевал по поводу того, зачем ему понадобилось делать ставку именно на доплатные марки, и именно такого сногсшибательного по тем временам достоинства, но позже, изучив некоторые детали, он все сообразил.

Задумка насчет повышенного номинала была гениально проста. В те годы молодое объединенное королевство (позже получившее статус империи) испытывало значительные экономические трудности, усугублявшиеся засильем на средиземноморских рынках более дешевых и качественных товаров английского и немецкого производства, а также противодействием политике центрального правительства со стороны мощных националистических группировок террористического толка. За десятилетие, прошедшее с момента объединения итальянских государств, инфляция составила сто процентов, основная денежная единица — лира — неуклонно девальвировалась, и в ближайшем будущем можно было ожидать мощного экономического кризиса со всеми вытекающими отсюда для страны последствиями. А кому как не Лючеццо с его связями было прекрасно знать о надвигающейся депрессии? Он был достаточно информирован о прогнозах и настроениях в правительстве, чтобы принять необходимые меры. При любой инфляции наряду с обесцениванием денег идет также удорожание почтовых тарифов, но сама эмиссия не уменьшается, а наоборот, может увеличиваться во много раз. И вот во мгновение ока самые дорогие марки могут запросто превратиться в самые дешевые. Письмо или другое почтовое отправление, на оплату которого сегодня требовалось три чентезими, завтра может стоить уже три лиры. Когда начинают расти тарифы, почтовое управление вовсе не начинает печатать новые марки с новыми номиналами. Оно вовсю использует старые запасы, а в случае надобности надпечатывает их, применяя специально изготовленные клише. Так, например, происходило в Германии во время знаменитого кризиса 1923 года. Филлимор видел в чьей-то коллекции двухпфенниговую марку, которая в результате произведенной на ней надпечатки превратилась в знак почтовой оплаты номиналом в два миллиарда рейхсмарок! В России в 1921-22 годах наблюдалась та же картина, но в Италии в 1873 году не ожидалось инфляции такого размаха, и потому Лючеццо вполне резонно предположил, что если заранее запустить в продажу побольше десятилировых почтовых марок, то вскорости они превратятся в самую ходовую единицу, а разницу, "съеденную" инфляцией, можно запросто компенсировать количеством оборота. К тому же, досконально изучив систему этого самого почтового оборота, мошенник сообразил, что в условиях всеобщей недостачи необходимого стандарта, который потребители "выбьют" в первый же момент, в ход могут пойти марки доплатные и прочие (акцизные, сберегательные, гербовые — как и случалось это периодически в истории почты), и наличие большого количества "мелочи" в виде подешевеющих тогда десятилировых марок в глаза абсолютно никому не бросится…

Время, правда, нарушило замыслы преступника, и в конце концов Филлимор снова пришел к выводу, что именно это сыграло свою трагическую роль в судьбе команды "Марии Целесты". Англичанин не знал только, каким образом половчее подобраться к загадке. Но он действовал, и все тайное понемногу становилось явным.

Итак, исследователь взял на вооружение все свои догадки, но оперировал по-прежнему фактами. Ему во что бы то ни стало нужно было найти дополнительные детали, которые могли бы привести к установлению прямой связи между Ричардсоном и Лючеццо. Он мог бы предположить, что эта связь идет через Батлера и его сына, но он даже не был до конца уверен в том, что именно Джон Батлер печатал марки для итальянца, хотя именно этот вывод напрашивался сам собой. Он мог допустить, что отпечатанные в Нью-Йорке десятилировые марки были отправлены в Италию на "Марии Целесте", он даже мог предположить и то, что они были спрятаны именно в той пустой бочке от спирта, которая фигурировала в деле. Но он не мог утверждать этого наверняка. И тогда он взялся за дело с другого конца. Ему во что бы то ни стало следовало отправляться в Африку.