Аникей схватил листки, начал читать, засмеялся, сгреб со стола пачку пустых бланков и, счастливый, выскочил из комнаты.
— Эй, парень, расписаться надо! — крикнул ему вдогонку радист. Улыбнулся, покачал головой.
«Все они с поля поначалу немножко того», — подумал радист.
Время Игры в Эскимосский Мяч
Если бы в ту новогоднюю ночь удалось посмотреть на поселок со стороны Северного полюса, то можно было бы увидеть всего несколько десятков огоньков — светились маленькие окна маленьких домишек, уличные лампочки над каждым крыльцом, два прожектора над полярной станцией, один прожектор над сараем гидробазы и изредка вспыхивающие на короткое время огни фальшфейеров, которыми веселые люди заменяли на улице новогоднюю иллюминацию, да еще прочерки разноцветных ракет, то и дело с шипением взлетающих в небо в разных концах поселка.
Накануне сторож гидробазовского имущества Антоша Машкин рисовал елку. А до этой злополучной елки весь год лоцмейстерско-гидрографический отряд базы и его промерная партия, в составе которой работал инженер Машкин, обследовали акваторию острова, вели топогеодезические и водомерные наблюдения, промеры глубин со льда с помощью бурстанка, установленного на вездеходе, вносили соответствующие коррективы в крупномасштабную карту шельфа и выполняли много других работ, связанных с навигацией в этом труднодоступном районе Арктики.
Работы закончились. Гидрографические суда ушли на юг. Партия сворачивалась. Все двенадцать человек ее собирались на материк. Кому-то одному надо было остаться на всю долгую полярную зиму, чтобы следить за имуществом и другим сложным хозяйством экспедиции.
Конечно, никто на Острове не похитил бы вездеход, трактор, домик мехмастерской, два балка, электростанцию, крохотную столовую на шесть посадочных мест, где обедали в две смены, баню и склад ГСМ, но порядок есть порядок, и инструкция в морских ведомствах всегда соблюдается до последней буквы.
Гидрографы стосковались в столь долгом отсутствии по детям, по женам, по теплу семейного очага, и добрейший Антоша Машкин понимал, что ему, единственному холостяку, нет никакого резона менять зимовку на Острове, прекрасную охоту и независимый образ жизни на общежитие в Поселке Городского Типа и ежедневный выход на работу к девяти ноль-ноль.
В центре кандидатура была согласована, утверждена, должность инженера за Машкиным сохранилась, все ребята экспедиции были ему благодарны за инициативу, — и Машкин остался один.
Кроме своего не очень сложного хозяйства в наследство Машкин получил несколько початых банок краски, аэрограф (пистолет-разбрызгиватель краски), кисти, картон и фанеру. Всем этим художник партии пользовался, для написания диаграмм, красочных таблиц и бодрых лозунгов, призывающих к досрочному выполнению плана по бурению скважин во льду.
В Новый год без елки грустно, а на Острове вообще не растет ни кустика, какая уж тут елка!
Антон Машкин аккуратно сшил две простыни, сделал из досок рейки и на этот огромный подрамник простыни натянул. Затем мелом наметил контуры будущего рисунка и включил аэрограф с зеленой краской. Елка получилась великолепной, огромной и ядовито-зеленой.
Рядом с елкой он намеревался поместить Деда Мороза, Снегурочку и белого медведя.
Медведь у него вышел быстро и легко. Достаточно было только углем провести по простыне, — медведь белый и краски не требовал. С Дедом Морозом и Снегурочкой дело оказалось более сложным.
Краски не хватило, и шубу деда пришлось превратить в весьма легкомысленную куртку, вместо брюк — ограничиться шортами, а унты вообще ликвидировать, таким образом оставив деда босиком.
Снегурочка по замыслу художника должна была быть в роскошной дубленке и на коньках этак лихо подъезжать к деду на предмет приглашения на танец.
Коньки еще получились кое-как, но затея с шубой и шапкой-магаданкой начисто провалилась, и Снегурочка залихватски подъезжала к деду на коньках в бикини.