Совершенно секретное дело о ките (Повести и рассказы)

— И они пошли. До станции всего три километра. Но через пять минут их догнал дед.

— Вот, — протянул он небольшой узелок, — тут еда, как же в дорогу-то без еды? — Он тяжело дышал, запыхался. — Ну, бывайте!

Обнял Варфоломея, ее обнял. Потом перекрестил нехристя, вздохнул, махнул рукой, повернулся и быстро засеменил к дому.

Слезы дрожали в глазах Варфоломея.

* * *

У тетушки освоился он быстро. Она несказанно рада была и племяннице и ее непутевому молодому мужу. А Варфоломей сразу втянулся в местечковый быт, в знакомые с детства нравы, в шум, колготню и запах тесных дворов.

Но вскоре его потянуло в столицу, к цивилизации, надоело в местечке. Долго выбирали — куда, и по рекомендации тети обосновался он в Кишиневе в фотоателье «Красота» помощником мастера. В его обязанности входило составлять и размешивать растворы, заботиться об освещении, развлекать ожидающих своей очереди клиентов, а наиболее важным из них доставлять снимки на дом.

Через некоторое время он оправдывает доверие мастера. В руках у Вари старая поношенная камера «Москва». Варя на самостоятельной работе, Варя делает деньги.

Днем туристы и неработающие жители валом валили в парк. Парк охраняли два огромных монументальных льва, величиною чуть меньше египетских. Это место и облюбовал Варфоломей Шнайдер для своих дежурств.

Львы возлежали на тяжелых лапах у входа в парк, глаза их безучастно взирали на толпу, и казалось, будто под постоянным здешним солнцем они щурятся. Львы щурились и зимой и летом — солнца было много всегда.

И вот мы видим Варфоломея у входа в парк. А Варфоломей видит у входа в парк старую еврейскую бабушку с внуком. Варфоломей собран, нацелен, и вот он в атаке.

— Ах, какой милый мальчик. Милый мальчик с милой бабушкой! Ты любишь свою бабусю? Правильно! Бабуся хорошая, а волк нехороший! Давай я тебя сфотографирую! Мастер хочет тебя сфотографировать! Иди к этому льву!

После такой тирады сердце бабуси и без того доброе становится податливым, как пластилин. Особенно на нее производят впечатление слова насчет «мастера». Она рада, что это не халтурщик, а действительно мастер с аппаратом и квитанционной книжкой в руках.

— Мусик! — обращается она к внуку. — Иди к этому леве. Садись на этого леву.

Варфоломей с готовностью помогает внуку.

— А где я стану? — спрашивает бабуся. — Я стану рядом? Где?

— Как где? Вы станете к другому леве!

— Как же к другому? Вы что, будете снимать отдельно?

— Мастер знает, не подсказывайте сюжеты! Мастер знает!

— Выходит, я отдельно, внук отдельно? Каждый у своего левы? Да… Такова жизнь…

— Не мешайте мастеру работать! Когда вы гуляете по этому парку, я вам не мешаю. Когда вы просите снять этого вашего прелестного внука — не порть зверя, мальчик! не колупай его! — так я вам не мешаю. Не мешайте мастеру работать! Все! Готово! Так сколько вам сделать фотографий?

— А сколько надо? — тревожно спрашивает бабка, подавленная быстротой и натиском.

— Как сколько? — делает удивленное лицо Варя. — Давайте считать. Вам надо? Надо. Раз. (Он загнул палец.) Маме-папе — надо? Надо. Два, три. (Он загибает пальцы.) Ему самому надо? Надо, когда он вырастет. Значит, еще две.

— Почему же две?

— А что он будет дарить любимой девушке, когда вырастет? Девушка должна знать, каким он был прелестным в молодости. Львов уже не будет, их расколупают, их испортят вот такие же, как он, бандиты, то есть хулиганы, ну эти… гм… однокашники! Да! Это теперь называется так! А он будет. И девушка будет его любить.

— Вы думаете, родители-таки сразу будут согласны?

— Сразу? За кого вы меня принимаете? Конечно, нет! Но когда они придут из загса домой, а девушка уже будет с животиком, что делать родителям, а? Молодежь, она такая! Нет на нее управы! Разве раньше так было? — бьет по больному месту Варфоломей.

Бабушка горестно качает головой и вздыхает:

— Нет… раньше было лучше… хоть слушались…

— Правильно. Итак, десять фотографий. Приходите завтра и приносите десять рублей.

— Сразу десять?

— Можно в рассрочку. Но сразу пять. Да. Пять. Меньше нельзя. Меня с работы уволят.

— В рассрочку тоже дорого…

— А раньше разве было дешевле?

— Раньше тоже было дорого… — вздыхает бабуся.

— За такого внука дорого? Если б у меня был такой внук, я бы никогда не сказал, что дорого, даже если б не десять, а одиннадцать. Ладно, уговорили. Пусть сначала пять рублей, а потом еще три. Восемь вместо одиннадцати. Кто из ваших знакомых мог бы так снизить цену? Знаю, никто. Вы хорошая женщина, идите, приходите завтра, у вас прелестный внук, дай бог вам здоровья!

Бабуся уходит, а Варфоломей подстерегает очередную жертву. Так и шла его недолгая жизнь на ниве фотоискусства, пока тетиного знакомого не посадили за махинации. Пришлось Варе уволиться и снова искать смысл жизни.