Совершенно секретное дело о ките (Повести и рассказы)

— Она ушла, потому что ты был дураком. Или она по сию пору дура. Впрочем, прости, кто вас поймет. Я вот не женат. Зря, конечно. Тоже, может, у меня что-то не так. Все откладываю. Думал даже на лаборантке перед отъездом жениться. Чтоб ждала. У нее карапуз трехлетний, любит меня очень. Надо, чтоб ждала. А то меня, кроме шефа, никто в Москве и не ждет. Шеф и друзья — они у меня по всему северу. Из-за этого и про баб забыл. Дали квартиру — как кандидату. А на что одному в столице квартира? Лазить с тоски на голые стены?

— Пропала квартира? — ужаснулся Варфоломей.

— Да нет. Не знаю… Отдал я ее пока Таньке, это лаборантке, значит. Ей нужней. Так и живет. А я по северам… Вот докторскую сделаю — и женюсь, а?

— Не выйдет, думаю, не выйдет, не получится…

— Чего так?

— Надо тебе где-то тут оставаться, на Чукотке. Наверное, это так. Мне вот в Риге, а тебе — на Чукотке. Посмотришь. Докторскую ты сделаешь запросто, тебе больше ничего не остается, это как чай по утрам-вечерам, А дальше? Гм… это труднее…

— Не знаю, — подумав, согласился Чернов.

А Варфоломей вспомнил свою недавнюю ночь в ледяной пещере с Ноэ. Они сидели, прижавшись друг к другу, было холодно. И она шепнула:

— Знаешь что?

— Что?

— Мне хочется, чтоб тебе однажды вдруг стало плохо… — сказала, она, — так плохо, чтобы вдруг появилась я. А потом так хорошо… так хорошо… что я могла бы опять уйти.

Он спрятал руки к ней под кухлянку, под мышки… прижался… Нашел губами ее губы, и ему стало горько.

«Она меня считает неудачником, — подумал он. — Она меня жалеет… Она сильнее меня и не подозревает об этом. Тут, впрочем, никто ни о чем не подозревает. Как все странно».

Поездка Глории была успешной. Она побывала на всех самых отдаленных охотучастках. Машкин колесил по тундре и побережью, как мог старался, но в неделю они не уложились, и на исходе второй недели, когда все было закончено, он принял решение идти прямо на Горячие Ключи.

— Мы пропустили все сроки, — сказал он Глории, — ребята больше ждать не будут, они наверняка уже вышли на Ключи.

Глория молчала. Ей было все равно куда идти, лишь бы с Антошкой. Да и дело сделано, пора возвращаться. Многое успела понять она в тундре рядом с Машкиным, ко многому приглядеться и многое открыть и в нем, и в себе.

Он сидел в охотизбушке и брился, глядя в зеркальце компаса. На него смотрело усталое, черное, заросшее лицо.

— Мда-а… две недели не видел себя, — вздохнул Антоша.

— Две недели без зеркала? — воскликнула она. — Ни разу? Ой, я бы за это время по себе соскучилась!

Он засмеялся. И подумал, что Варфоломей, наверное, раз по сто на день смотрится в зеркало.

Антоша поймал себя на мысли, что он неприязненно стал думать о всех мужчинах, которые раньше были знакомы с Глорией. Но выбрал он из всех на этот раз почему-то Варю.

На последний перегоне перед Горячими Ключами Антоша остановил машину. Планируя свою дальнейшую судьбу и ища в ней место для Глории, он говорил, говорил проникновенно, не глядя ей в глаза и не снимая рук с рычагов вездехода:

— От вас требуется немного — сохранять мне верность в течение первых двух лет нашей семейной жизни. Когда вам это удастся, вы привыкнете, и за остальные годы мне не придется волноваться. Хорошо?

Он повернулся и посмотрел ей в глаза:

— Не надо сейчас говорить «нет». Никогда не поздно сказать «нет». Будет желание — скажете «нет» в поселке. Пока у нас много времени, чтобы подумать, путь длинный. Впереди Ключи, там ждут ребята, там и отдохнем.

Антоша сказал ей все. Вытер внезапно вспотевший лоб.

Он оробел от собственной смелости, а Глория слушала его и улыбалась.

…Утром почти у самого балка удалось взять возвращавшегося с лежбища медведя. Он покидал косу, уходил во льды. За ним долго и напряженно наблюдал Чернов, приказал даже потушить печь и не шуметь.

Это был крупный экземпляр, около четырехсот килограммов — молодой, сильный зверь.

После всех обмеров Чернов укрепил на его шее радиопередатчик, единственный в экспедиции. Металлический ошейник служил передатчику антенной. Теперь, пока будут работать батарейки, всегда можно узнать местонахождение зверя, его маршруты. На полярной станции установлена аппаратура, И показатели датчика расшифруют быстро. Только бы не повредил зверь ошейника во льдах или в драке.

— Вот для тебя-то я эту амуницию и берег, — похлопал медведя Чернов.

— Была бы шея, хомут найдется, — самодовольно изрек Христофор, делая запись в дневнике.

— Еще бы пару хомутиков, — печально вздохнул Чернов.

— Как назовем? — спросил Христофор.

— Пиши: «Радист». Ставь номер и кличку Радист.

— Хорррош! Так и запишем.

— Ну, пока! — сказал медведю Чернов. — Выходи на связь, живая эмблема Арктики!

— До связи! — сказал Христофор.

Варфоломей закрыл фотоаппараты. Ояр поставил карабин на предохранитель, и все гуськом потянулись в избушку.

Пока разжигали печь и ставили чай, медведь успел подняться.

— Снимай телевиком, как встанет, — сказал Чернов Варфоломею.

Варфоломей сменил объектив и забрался на крышу балка.

Чернов наблюдал в бинокль лежбище. Барон по-прежнему ковырялся в моржовой туше.

Наконец Радист ушел.