Совершенное оружие

На самом краю старого деревянного причала стоит обнаженный мужчина с бокалом, вина в руке. Его внешность производит чрезвычайно странное впечатление, совмещая в себе множество несовместимых не первый взгляд деталей. Совершенно седая, доходящая аж до пояса борода, соседствовала с густой гривой темно-коричневых, толстых словно терновые плети, волос. Желтоватая покрытая множеством пигментных пятен, пергаментная кожа, туго обтягивала крепкие словно переплетение тысяч корней, неестественно рельефные, из-за отсутствия подкожного жира, мышцы. Огромные, будто бы воспалившиеся синеватые суставы и идеальная словно у статуи осанка.

Довершали образ скрытые за густыми бровями глаза древнего старца, глубоко внутри которых сверкали искры смертельной скуки и желания узнать, увидеть, или на худой конец ощутить, что-нибудь новое.

Под самыми ногами мужчины плескались ещё не успевшие замерзнуть воды финского залива, то и дело окатывая одинокую фигуру ледяными брызгами. Но человек даже не замечал этого, любуясь длинной, подрагивающей на волнах, лунной дорожкой, окруженной отражениями необычайно ярких звёзд. В голову мужчины так и лезли слова, услышанные давным-давно из уст талантливого, но к сожалению находящегося уже на грани смерти рифмоплета:

Луна уже плывет медлительно и низко.

Она задумалась, — так, прежде чем уснуть,

В подушках утонув, мечтает одалиска,

Задумчивой рукой свою лаская грудь.

Ей сладко умирать и млеть от наслажденья

Средь облачных лавин, на мягкой их спине,

И все глядеть, глядеть на белые виденья,

Что, как цветы, встают в лазурной глубине.

Когда ж из глаз ее слеза истомы праздной

На этот грустный шар падет росой алмазной,

Отверженный поэт, бессонный друг ночей,

Тот сгусток лунного мерцающего света

Подхватит на ладонь и спрячет в сердце где-то

Подальше от чужих, от солнечных лучей.

Внезапно звёздный свет померк, и всё пространство вокруг небольшого причала затянуло черным туманом, из-за чего дальность обзора сократилась до нескольких десятков метров. В воздухе, прямо над водой недалеко от конца причала дымка сгустилась, сформировав внутри себя смутно различимую человеческую фигуру, с горящими ярким белым светом глазами.

Мир словно застыл, исчез шум хвойного леса за спиной, шум воды и тихий стук мелких льдинок на ее поверхности. Пропал ветер. А вино в бокале обнаженного мужчины начало напоминать своим поведением густое желе, что вызвало его явное неудовольствие.

У меня есть для тебя задание.

Голос, похожий на скрип корней, раздался будто бы сразу отовсюду.

— Боюсь, я не в силах выполнить твою просьбу отец — после демонстративной паузы проскрежетал мужчина в ответ — Я не имею совершенно никакого интереса и возможности вновь влезать в дела мирские, после последних событий.

Мне нужно, чтобы ты разобрался с одержимым истребившим полный состав одного из моих культов. В соответствии с мирным договором я могу задействовать для срочного решения подобной задачи личного последователя и даровать ему на время выполнения миссии полную свободу передвижения без необходимости согласования со всевышним.

— Отправить полубога за жалким одержимым. — Мужчина недовольно скривился — Изволите шутить отец?

Одержимым убившим без пяти минут чемпиона.

— Оставьте это для куратора. Зачем отправлять именно меня. Неужто вы думаете, что этот одержимый как-то связан с нашим гостем?

Всё возможно. Для начала попытайся убить его, если твое предположение окажется верным, действуй по ситуации. В моих интересах, разумеется.

— Хорошо отец. — мужчина улыбнулся, обнажив ровные белоснежные зубы — Могу ли я расчитывать в случае успеха на возвращение своих прежних полномочий, имевших место до заключения мира?

Разумеется.

Туман исчез так же внезапно как и появился. Мир снова осветился спокойным звёздным светом, но теперь стоящему на причале мужчине не было до этого никакого дела. Он был рад, ведь волна смуты вызванная появлением чужака докатилась наконец и до него, давая призрачную надежду сбросить давящие цепи унизительного мирного договора.

Мужчина отбросил бокал в воду, развернулся и быстрым шагом направился в сторону огромного деревянного терема, окрашенного в исконно русском стиле, красными, зелёными и золотыми красками. Обойдя здание по кругу, он остановился на самой границе хвойной чащи, тёмной и непролазной, покрывающей весь остров, за исключением небольшой поляны с дворцом и причалом у самого берега.