Совершенное оружие

Сам же я группируюсь в воздухе и приземляюсь на колени. Сразу же вскакиваю, разворачиваясь ко второму врагу, одновременно с этим как бы походя чиркая ножом по стене за плитой. Тихий звон полностью заглушается грохотом выстрела пятидесятого калибра. Правый бок пронзает резкая боль, и я чуть не падаю назад. На месте половины мышц преса теперь зияет, дыра размером с кулак. Всего каких-то полсекунды назад в этом месте находилась моя голова.

Сознание начинает плыть всё сильнее, но расслабляться рано. Снайпер уже почти нацелил дуло в моё лицо. Короткий взмах ножом и страшное оружие улетает в окно, прихватив вместе с собой отрубленную правую кисть стрелка.

В глазах темнеет. Я с трудом удерживаюсь на ногах, облокотившись на подоконник. О снайпере можно ненадолго забыть. В обрубке его руки шевелятся какие-то белёсые нити, активно сшивающие перерезанную плоть, и судя по выражению лица стрелка, он уже на грани потери сознания от боли, которой сопровождается процедура. Поэтому я концентрирую внимание на дыре в стене ванной комнаты и коридоре.

Краем сознания отмечаю лежащую на полу прихожей фигуру в свитере и длинной юбке, под её, покрытую платком, из-под которого выбивается несколько седых прядей, голову, заботливо подложена диванная подушка, сшитая из разноцветных лоскутов ткани. Грудь женщины мерно вздымается в такт медленному дыханию, похоже, что она спит даже несмотря на оглушительный грохот выстрелов.

От созерцания спящей меня отрывает рыцарь, выбирающийся из ванной, окончательно разваливая, по пути, остатки стены. Одним прыжком он оказывается возле меня и наносит очередной удар в лицо. Сил сопротивляться уже нет, поэтому от выпадения в оно меня спасает только его вторая рука, сжимающая стальными тисками моё горло. Картинка перед глазами плывёт всё сильнее. Удар. Щека порвана, на полкухни вылетает несколько, бритвенно острых, длинных, изогнутых клыков. Удар. Правый глаз окончательно перестаёт видеть, на шипованной перчатке рыцаря остаются куски глазных мышц. Удар. Остатки носа вминаются в остатки лица. Пора.

Между моими пальцами проскакивает, маленькая искорка. От взрыва, все органы чувств, исчезают. Единственное оставшееся ощущение — это пронизывающая всё тело боль, которой сопровождается удар страшной силы. Сознание практически уплыло в спасительную тьму смерти. На чистых инстинктах активирую крылья, пытаясь зависнуть в воздухе, но этого недостаточно. Новый удар, остатки осязания, ощущают окружающий меня смятый металл, и осколки стекла.

Через три минуты ко мне возвращается зрение, позволяя оценить ситуацию. Я лежу на смятой крыше какого-то автомобиля, припаркованного через улицу от исторгнувшего меня дома. Из окна седьмого этажа валит густой, чёрный дым, подсвеченный языками пламени.

На то, чтобы подняться уходит ещё пять минут. Нужно торопиться, скоро прибудут экстренные службы, да и мой организм мягко намекает, что каждая минута промедления может стать последней. Причём не только для хоста. Если провалюсь сейчас в изнанку, меня сожрут в первые несколько минут.

Поверхностная оценка состояния неутешительная. Ноги, находящиеся во время взрыва ниже подоконника, полностью раздроблены, поскольку приняли на себя большую часть энергии взрывной волны выкинувшей меня из квартиры. Но даже будь они целы, я в любом случае не смог бы подняться. При падении поясница попала на край крыши машины, из-за чего один из позвонков сейчас напоминает трехмерный пазл, наполненный кашей из спинного мозга.

Дальше идёт дыра в животе от попадания снайпера, которая, помимо части пресса и целой кучи мышц спины, стоила мне одной почки, половины печени и приличного куска толстого кишечника. Но больше всего напрягало сердце, пробитое осколком ребра, Мне уже дважды приходилось перезапускать его при помощи магии. Упоминать про повреждения головы смысла и вовсе почти нет, ибо на мне сейчас нет лица, буквально. Вроде всё. Если, конечно, не считать сотни мелких трещин, ушибов, разрывов, растяжений и деформаций.

С трудом оттолкнувшись от остова машины последней целой конечностью, я расправил крылья, несмотря на кажущуюся хрупкость их прочность сравнима с листом титана пяти миллиметровой толщины, и взлетел на несколько метров над землёй.

Прямо перед машиной, немного смягчившей моё падение, в позе морской звезды лежит рыцарь, принявший на себя основной удар взрывной волны, и тем самым невольно спасший меня. Вокруг его фигуры по асфальту расходятся десятки трещин, что говорит о поистине чудовищной силе удара об землю.

Но несмотря на это противник всё ещё жив, о чем свидетельствует прерывистое дыхание, хоть и находится в полностью бессознательном состоянии. Добить бы его. В истинном зрении он светится как горящая, из-за закоротившей проводки, новогодняя елка.