Совершенные лжесвидетельства

Песни для процессии злых детей
Самое беспричинное — нарушенные ожидания.
Мы ожидаем за тем перекрестком —
полный зеленым шумом дом аптеки,
что обычно борется в дверях — со змеей,
сбивая чашей ее виток, распыляя наотмашь —
залоснившимся в битвах трафаретом,
но уже охромев, разбив плюсну ступеньки,
замывая раны и ссадины —
в пунцовых и синих волнах витражей,
потому что так в предуведомлении:
во вчерашнем городе.
А дальше по улице — мохноногий портик
на выходе из щербатых башен пыли,
взяв на грудь — позолоченные буквы.
И, пропустив вперед — увлеченных окружностью
и почти всегда фонтанирующих лягушек —
новые стены, обгоняя друг друга
завиральными антенными блюдами
и взошедшими над городом именами компаний,
копьем-термометром, и железными масками
страстотерпцев, и вздернутым над набережной
гигантом-единорогом — радиотелефоном,
потому что так в предуведомлении…
Но вместо дома-аптеки —
осколочная площадь Осень,
сносясь с каркасом пейзажа — в одно касание:
полной пробелов имитацией вчерашнего,
уже разбитым огнивом,
накренив магические кварталы,
и гвалты камней, и панцири
подавившихся собственным прахом урн…
И нетленнотелая дива
меж ломаными крылами и бельведером
размахивает — не то рогоносицей-лирой,
не то головой архара,
стострунной мышеловкой…
Площадь, запертая на восемь бронзовых
и каменных улиц, и над ней — ее содержанки,
двенадцать крылатых богинь почти Победы…
Но лопасти, скольжения, цитаты
в расписании поездов,
сурки в красных сгущениях
подмороженного мрамора —
и стирающийся графит оград,
сортированные на вчера и сегодня,
вдруг начинают старинную меланхолию…
Нельзя попасть куда хочется, достичь места,
возместившего — назначение, цель…
лишь — снестись в одно касание:
взглядом или… а между —
отсутствующие звенья,
выболевшие овалы времени,
провисание — надувание светом…
потому что книгу улиц, которую
мы листаем, пожирают змеи и жабы,
мы едва успеваем загнуть угол
и вырвать себе страницы…
Но эта меланхолия, о меланхолия…