Совершенные. Противостояние

– Если ты заявишься сейчас, Джон убьет тебя. Киара – эксперимент, он не позволит тебе испортить дело. Так что даже не вздумай. Я не смогу помочь вам обоим.

И он отключился, задумчиво уставился на голубой экранчик и зачем-то сверился с наручными часами – половина первого, пора. Он спрятал телефон в ящик платяного шкафа и, поднявшись на второй этаж, исчез за одной из дверей.

День за днем мое состояние не менялось. Безразличие превращало меня в безмолвную восковую скульптуру, пока дело не доходило до провокаций со стороны Меган или Джона. Тогда на меня накатывала волна ярости и бешенства, хотелось все крушить, или реветь, или хотя бы сбежать и спрятаться. Но затем в груди вырастал тугой шар, а в голове между разумом и чувствами возникала стена самоконтроля. Дышать становилось труднее, ком рос в горле, голову сжимали тугие обручи. И где-то в душе зарождалось новое чувство – необъяснимая тревога. Она росла и росла, ровняя все на своем пути. Контроль. Я контролировала каждое свое движение, слово, действие и, наконец, мысли. С утра до вечера, с ночи до утра. Напряжение росло вместе с тревогой, вызывая бессонницу, а когда сон все-таки валил меня с ног, я видела кошмар, в котором я бежала в никуда, вокруг чернота, а где-то впереди светил одинокий фонарь, но я никак не могла добежать до него. Чернота смыкалась у меня за спиной, давила по обе стороны, мне хотелось кричать, я открывала рот, но звука так и не было слышно.

В очередной раз проснувшись в поту, я поймала себя на мысли – я все контролирую.

– Черт, мне нужно на воздух, – я убрала с лица мокрые пряди, надела халат и покинула ставшую душной комнату.

Маркус сидел на ступенях террасы с блокнотом спиной к двери и что-то писал. Он был так увлечен, что не слышал мои шаги и вздрогнул, когда я села рядом.

– Маркус.

– Да? Не спится?– он взглянул на часы. Без четверти четыре.

– Я больше не могу, это день сурка какой-то.

– Не видишь выхода?

Я молчала. И он молчал, выжидая.

– Кажется, что нет. Но иногда начинаю понимать Троя. Он рассказывал, что инстинкт самосохранения полностью отсутствует.

– О чем ты?

Я вздохнула. Контроль душил и не давал даже произнести это вслух.

– Иногда я думаю, что могу это прекратить. Нет больше сил. Я заложник своего контроля. Смотрю на Троя и мне кажется, что я завидую. Он хотя бы агрессию может выплеснуть. И Меган. Я не могу ничего. Как переполненный сосуд. Внутри плещется океан – этого не было в самом начале, когда ты только изменил меня. Кажется, что и обида, и одиночество, и боль разбиваются о стенки этого сосуда, оставляют осадок, мутнеют. Я боюсь себя.

Маркус внимательно слушал.

– И ничего светлого, понимаешь? Ничего.

– А воспоминания?

– Это какой-то пазл, некоторые детали которого потеряны. И есть эмоции и чувства, которые я даже привязать к чему-то конкретному не могу. Я думаю, что сорвусь.

Я многозначительно посмотрела на Маркуса.

– Хорошо, я подумаю, как тебе помочь.

– Ты нервничаешь. Колеблешься. Не хочешь помогать, но считаешь, что иначе не по-человечески?

– Хм, – Маркус криво улыбнулся. – Не совсем так. Но ты права, я колеблюсь. Причина, правда, в другом.

Его слова были мне не понятны, но он уже поднялся со ступеней, давая понять, что разговор окончен. Внезапно мой взгляд уловил в его образе что-то, что привлекло мое внимание. Маркус всегда ходил в этих свитерах неприглядного серого цвета, не снимал очки и всегда был таким… одинаковым. Я знала, как Маркус будет выглядеть завтра, и послезавтра, и еще через много-много дней. Он был предсказуем. Но не в последние дни.

Сегодня на нем была надета светло-голубая рубашка и темно-синие джинсы, и только сейчас я наконец заметила, что очки он не надел. Рассматривая его, я будто начала проваливаться куда-то, вокруг все смешалось, растворилось, и лишь его удаляющийся силуэт оставлял меня в этой реальности. Дуновение ветра принесло с собой знакомый аромат, и я прикрыла глаза, силясь вспомнить, где и когда я чувствовала его.

– Маркус! – окликнула я его.

– Да! – он резко обернулся, будто ждал этого.

Но странные ощущения исчезли так же быстро, как и появились.

– Нет, ничего, – пробормотала я и отвернулась, пытаясь поймать ускользающие чувства. Маркус же чему-то улыбнулся и зашел в дом.

– Это сработает! Должно! – говорил он возбужденно, стаскивая с себя рубашку и облачаясь в тонкий свитер с высоким горлом.

Трой закатил глаза и выглянул в окно, изучая меня, все еще сидевшую на террасе.

– Как ты понимаешь, этот разговор мне не особо приятен, – он скрестил руки на груди, – Но результат, если ты его заметил, не может не радовать.

– Не будь эгоистом, – фыркнул Маркус и водрузил на нос очки.

– Что дальше?