Боб:
Например, те, о ком я думаю, бедные люди, нуждающиеся в деньгах, пище, но…Бхактиведанта Свами:
Деньги нужны всем. Каждому. А кто не беден? Вот здесь собралось много людей. Кому из них не нужны деньги и пища? И вам тоже нужны деньги. Так как же вы отличаете бедных от богатых? Деньги нужны всем. Если, по вашему определению… Беден тот, кто нуждается в деньгах и пище, значит, поскольку в них нуждаются все, все бедны.Боб:
Да, но… но я думал о людях, которые, можно сказать, относительно бедны.Бхактиведанта Свами:
Относительно, возможно. Допустим, вы более голодны, чем я, но это не значит, что кто-то из нас вообще не испытывает голода. Сейчас я не голоден, но это не означает, что я вообще не знаю, что такое голод. В данный момент вы, может, и не испытываете голода, но завтра захотите есть.Боб:
Я чувствую, что… так или иначе эти люди, мои знакомые… что… все вокруг них могут воровать, но они никогда не опустятся до воровства. Эти люди все же заслуживают, чтобы с ними произошло что-то хорошее.Бхактиведанта Свами:
Но человек, который думает, что он не ворует, — тоже вор, потому что он не знает, что все принадлежит Кришне. Поэтому, когда он что-то берет — это воровство.Боб:
Но он лучше вора?Бхактиведанта Свами:
Вы можете не знать, что этот плед принадлежит мне, но если вы возьмете его — разве это не воровство?Боб:
Но если я знаю, что это ваш плед, и все-таки беру его, это большее воровство, чем когда я не знаю этого? Я просто думаю, что он ничей, и беру его.Бхактиведанта Свами:
Это тоже воровство, потому что кому-то ведь он должен принадлежать, а вы берете его без разрешения. Вы можете не знать, кому именно, но вы знаете: “Эта вещь кому-то принадлежит”. Это знание. Иногда мы видим оставленное на дороге ценное оборудование. Но это собственность правительства, необходимая для ремонта дорог или, скажем, для прокладки электрокабеля. Кто-то может подумать: “Надо же, какие вещи здесь валяются. Мне повезло, возьму-ка я их”. Разве это не воровство?Боб:
Воровство.Ирма Прабхупада:
Правильно. Человек не знает, что все это собственность правительства, и берет их. Это воровство. И когда его поймают, то арестуют и накажут. Так и все остальное, что бы вы ни взяли, предположим, стакан воды из реки. Эта река принадлежит вам?Боб:
Нет.Бхактиведанта Свами:
Значит, это воровство. Ведь вы не создали реку? Вы не знаете, чья она. Понятно, что не ваша. Поэтому, даже если выпиваете стакан воды, не зная, кому принадлежит эта вода, вы — вор. Так что вы можете думать про себя: “Я честный”, — но на самом деле вы вор. Вы должны помнить о Кришне. “Кришна, все это создал Ты. Пожалуйста, позволь мне выпить воды”. Тогда вы поступаете честно. Преданные всегда думают о Кришне. Что бы они ни делали, они думают: “О, это же принадлежит Кришне”. Это честно. Такие вот качества. Поэтому мы считаем, что любой человек, если он не имеет понятия о Кришне, лишен каких-либо достоинств. Ни чести, ни знаний у него нет, поэтому он — человек третьего сорта. Верно? Как ты думаешь, Гирираджа?Гирираджа:
Да.Бхактиведанта Свами:
Это не догма. Это факт.Боб:
Я в некотором смысле…Бхактиведанта Свами:
А есть иной смысл?Гирираджа:
Нет.Бхактиведанта Свами:
Есть ли этому альтернатива? Никто не может оспорить того, что мы говорим. В этом мы уже убедились. Напротив, мы обращаемся к каждому: “У вас есть вопросы?” И пока Кришна защищает нас. Выступая на больших собраниях, перед множеством людей, во многих крупнейших странах мира, в конце лекции я спрашиваю: “Есть ли вопросы?”Боб:
У меня уже нет.Бхактиведанта Свами:
В Лондоне у нас было… сколько дней мы читали лекции в… как называется это место? Конвей-холл?Преданный:
Двенадцать дней. В Конвей-холле.Бхактиведанта Свами:
В Конвей-холле.Преданный:
Двенадцать дней.Бхактиведанта Свами:
Так вот, после каждой программы я спрашивал: “Есть ли вопросы?”Боб:
И вопросов было много?Бхактиведанта Свами:
О, да. Очень много глупых вопросов.Боб: Я
хотел бы спросить еще об одном. Что значит быть глупым?Бхактиведанта Свами:
Глупцом считают того, кто не обладает знанием.Гость:
Прабхупада, у меня личный вопрос, можно его задать?Бхактиведанта Свами:
Да.Гость:
Недавно в Калькутте проходила неделя — она называлась “Неделя протеста против жестокого обращения с животными”.