Совершенство (СИ)

Слышу его сдавленный тихий стон сквозь зубы, и Марк увеличивает темп, не сдерживаясь. Чувства слишком сильные, острые и горячие. Кровь стучит в висках, а темнота перед глазами сгущается до того, что меркнут звезды и лунная дорожка на море.

Движения становятся еще более быстрыми. Неистовыми. И я кричу, исступленно забившись в нахлынувшей эйфории, а новый хриплый стон Марка слышу приглушенно, будто издалека. Поддаюсь чувствам. И мы растворяемся в ощущениях вместе, паря, словно в невесомости.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем в глазах проясняется, а звезды на чернильно-синем небе зажигаются снова. Вокруг моих горячих ладоней на прохладных стеклах запотевшие контуры. Нестеров всё еще во мне, тяжело дышит, и в отражении я вижу его силуэт с упавшими на лицо темными прядями. Его руки ласково гладят мою спину и плечи, успокаивая. Внутри расплываются приятным теплом удовлетворение и радость.

— Красивая у тебя татуировка, — бархатно усмехается Марк, и я усмехаюсь тоже.

Сейчас, глядя за окно, мне кажется, что весь мир раскинулся у моих широко разведенных ног. Что я могу всё, что угодно. Всё, что придет мне в голову. Стоит только захотеть.

Мы вместе принимаем душ, то и дело отвлекаясь на ласки и поцелуи. Между нами сейчас такая трогательная и трепетная нежность, от которой щемит где-то в сердце. Это непривычно, но так приятно, что словами не передать.

Оказывается, этот номер принадлежит Нестерову, и он иногда остается здесь, при необходимости. Выйдя из душа, заворачиваюсь в большое махровое полотенце. А когда прижимаюсь щекой к обнаженной груди Марка, лежа на двуспальной кровати, среди спутанного белья, рассказываю ему о сегодняшнем предложении Лерки.

— И что ты об этом думаешь? — его широкая теплая ладонь, лениво поглаживающая мою спину, замирает, выдавая искреннюю заинтересованность в ответе.

А я не знаю ответа. Логика и здравый смысл кричат, что такие выгодные предложения делают раз в жизни и, отказавшись, я лишусь возможности исполнить давнюю мечту. Но чувства говорят прямо противоположное, шепчут, что без Марка я не буду счастлива, где бы ни оказалась.

Но что сейчас между нами? Да, мне удалось вернуть его доверие, но надолго ли это? Что, если я откажусь от предложенной Дубининой вакансии, но и с Нестеровым тоже не буду, оставшись «у разбитого корыта», как в «Сказке о рыбаке и рыбке»?

Осознаю вдруг, что не в силах принять решение и что Марк во всех отношениях более опытный и рассудительный чем я. У меня больше нет желания с ним соперничать. И я завуалированно прошу совета:

— А что бы ты сделал?

— Нет уж, милая. Это решение и ответственность за него тебе придется принять самой.

И я бы и приняла, имейся у меня хоть какая-нибудь определенность в вопросе о том, кто мы друг другу. Знай я, что ждет нас в будущем. Уверена, что скажи Марк сейчас, что любит меня и никуда не отпустит, я, не раздумывая осталась бы с ним. Вместо этого Нестеров молчит и, решив, что утро вечера мудренее, я засыпаю на его груди, собственнически закинув ногу на крепкое мужское бедро.

А первой осознанной мыслью при пробуждении становится осознание, что вчера я обещала Елене погулять с Маком, и теперь понятия не имею, как соседка справилась без меня, будучи на костылях.

Чертыхаюсь и открываю глаза. Зеваю.

Задергивать шторы на окнах вчера было некому и сейчас я вижу, как из полной темноты бархатного неба с искрами звезд, расплывается взрыв жемчужно-розовых солнечных лучей, стекающих с неба, словно густой мед с ложки. И солнце восходит над Владивостоком огромным мутно-желтым, словно масленичный блин, шаром.

Замираю на мгновение от этого зрелища, но, вспомнив о насущных проблемах, вскакиваю с постели.

— Ты куда? — сонно произносит Марк, перехватывая меня за запястье.

Честно говоря, вид его обнаженного тела, бронзового и жилистого, среди скомканных белых простыней, оказывается более впечатляющим, чем рассвет над Владивостоком. Сглатываю и делаю над собой усилие, чтобы нехотя произнести:

— Мне нужно идти.

— Останься, — шепотом просит Нестеров, большим пальцем гладя внутреннюю сторону моей ладони, и от этого движения по обнаженной спине пробегают приятные мурашки.

Мне больше всего хочется остаться с ним сейчас. Утонуть в ощущении тепла, надежности и спокойствия, которые дает мне его присутствие. Хочется продолжить то, чем мы занимались ночью. Но я же теперь ответственная. Я же теперь та, кто держит данные обещания. Правильная. Будь это всё неладно.

Наклоняюсь и целую его, такого теплого и сонного. Царапаюсь об отросшую за ночь щетину.

— Мне правда нужно, — говорю извиняющимся тоном. — Я…

Замираю, осознавая, что чуть не сказала ему, что люблю его. А в груди вдруг колет странное предчувствие, что всё это в последний раз. Что, если я уйду сейчас, то всё — конец. И то, что было между нами никогда больше не повторится. Отгоняю наваждение.

— Я… позвоню тебе, — обещаю, удивляясь сдавленности собственного голоса.

И он со вздохом отпускает мое запястье, позволяя встать с постели, чтобы одеться.

А уже надевая платье, я слышу: