Совершенство (СИ)

— Скорее, сделанного, а не сказанного. Ты всегда помогал мне, даже когда я не просила. Оберегал и заботился так, как никто другой. Сама не поняла, как ты стал для меня настолько важен. А еще ты говорил, что я всегда могу прийти к тебе и попросить помощи. Я пришла. И прошу: помоги мне разобраться с моими проблемами.

— А их много?

Облизываю пересохшие губы, не зная, с чего начать: с того, что мне негде жить или с отступными по договору? Или с необходимости найти новую работу? Или рассказать о том, что все мои вещи всё-еще в камере хранения?

Предпочитаю ответить обтекаемо:

— Ты не представляешь себе насколько. Но, я уверена, ты справишься.

— Звучит пугающе, — слышу по характерному скрипу отодвигаемого кресла, что Марк вышел из-за стола и идет ко мне.

— Не так страшен дьявол, как его рисовали средневековые живописцы. Но на всякий случай, я готова озвучить тебе полный перечень своих проблем прямо сейчас, — бормочу я.

В следующее мгновение Марк оказывается за моей спиной и, склонившись, целует в шею тем самым поцелуем, от которого дыхание замирает и хочется закатить глаза от удовольствия.

— Озвучишь. Только чуть позже, — бархатно шепчет Марк и, разворачивая меня к себе, жадно и горячо впивается в губы.

Обхватываю ладонями его лицо и притягиваю ближе. Целую так, словно скучала по нему вечность. Чтобы то, что было между нами, не было в последний раз, а продолжалось бесконечно.

Марк зарывается пальцами в мои волосы, мягко тянет голову назад. По артериям и венам бегут электрические разряды от понимания, что он ждал меня. Что несмотря на то, что сам отправил меня в Турин, надеялся, что я никуда не полечу. Нестеров не говорит об этом прямо, но я чувствую. Словно этим сладким и глубоким поцелуем он передал мне собственные мысли и эмоции.

— Так ты примешь меня на работу? — оборвав поцелуй соблазнительно выдыхаю я в его приоткрытые губы.

Усмешка Нестерова щекочет горячим влажным дыханием кожу на подбородке:

— Ты правда думаешь, что мы сможем работать вместе?

Прямо сейчас, когда я плавлюсь в его руках от удовольствия, как шоколад на солнце — точно нет. Но когда-нибудь, чисто гипотетически, почему бы и нет?

— Пожалуйста, Марк, — прошу я, заглядывая в его глаза. — Ну хотя бы ради того, чтобы утереть нос противной тетке из твоего отдела кадров?

Кажется, я собралась предосудительно получить работу через постель. Но если постель в этом варианте выглядит более заманчивой, чем работа, это считается?

Нестеров прижимает меня к груди, сотрясающейся от смеха. Знаю уже, что он уступит. И от этого люблю его еще сильнее. Такого хмурого и опасного с другими и такого родного и ласкового со мной.

Мне понадобилось время, чтобы разгадать и полюбить его. Чтобы понять и принять таким, какой он есть. Как Владивосток. Туманный и пасмурный, но мой. И теперь я точно никуда не уеду.

Потому что шиповник, который когда-то разглядел внутри меня Марк, уже пустил здесь корни.

Глава 40. Эпилог. Предложение, которого не было

«Love is the hardest, love is a battle

Oh, love brings out the best,

the worst in my shadow

No, love is the greatest gift»

Sing for my life — Sia

(Перевод: Любовь — это трудно, любовь — это сражение. О, любовь выявляет лучшее и худшее в тебе, моя тень. Нет, любовь — это величайший дар.)

Спустя несколько недель

Мелкие песчинки перекатываются в сжатом кулаке, пока я позволяю им красиво сыпаться вниз, словно в песочных часах. Они искрятся в розоватых рассветных лучах, словно золото, а я завороженно наблюдаю за этим нехитрым, но таким увлекательным действом.

У вытянутых ног шуршат, накатывая одна на одну, волны утреннего прибоя. Ночью они вынесли на берег водоросли, морские звезды и мелкую рыбешку, за которой теперь охотятся чайки, а за ними, в свою очередь, охотится Мак.

Пес носится по берегу, довольно клацая зубастой пастью и подпрыгивая вверх. Тщетно надеется ухватить хоть одну крикливую птицу за хвост. Неудачи совсем не расстраивают собакоподобного монстра, поскольку ему, кажется, интересен сам процесс.

На этот раз мы с Марком отправились на остров только вдвоем. Поэтому море и песчаный берег с установленной на нем палаткой принадлежат только нам двоим. И немножко стаффу, ведь на острове, где людей кроме нас больше нет, он может раздольно носиться по пляжу без намордника и поводка. Я выкупила пса у Елены и теперь стала его полноправной хозяйкой. На радостях от этого счастливого события, он даже сжевал очередную пару моих туфель.

— Фу, Мак, кыш, — отмахиваюсь смеясь, когда, отчаявшись поймать чайку, пес тащит в зубах длинную темно-зеленую водоросль, стелющуюся за ним, словно шлейф.

Несмотря на протест, стафф кладет свой трофей у моих ног и несется прочь в погоне за следующей птицей, осмелившейся к нему приблизиться.