Совершенство (СИ)

Кажется, она не заметила, или тактично не обратила внимания на напряжение, возникшее между Марком и Никитой. В предвкушении долгожданного отдыха Лера идет рядом вприпрыжку, почти пританцовывая в такт какой-то, одной ей слышимой, мелодии. Возможно, не положи я глаз на ее жениха, мне импонировала бы подобная жизнерадостность, но сейчас — немного действует на нервы.

К большой белой моторной яхте, что нас ожидает, от причала проложен трап. Первым по нему поднимается Ник, следом — Лера. Дождавшись, пока они окажутся на борту, Нестеров оборачивается ко мне:

— Помощь нужна?

Трап, который издалека казался крепким, при ближайшем рассмотрении выглядит узким и неустойчивым, потому что судно слегка качается на волнах.

Спроси меня Ник, и я с удовольствием приняла бы от него помощь, проявив хрупкую и столь очаровательную в мужских глазах, женственность. Но Нестеров? Меня и без того насторожило то, как он запретил Сахарову мне помогать. В чем причина такого отношения? Блюдет нравственность? Или сам имеет на меня какие-то виды?

— Да, — хмуро отзываюсь я, чтобы мой тон стер любой намек на очаровательную женственность, а принятие помощи выглядело осознанной необходимостью.

Марк с усмешкой подает свободную от моей сумки руку, в которую я с неохотой вкладываю собственные пальцы. Его кожа сухая, горячая и грубоватая, вызывающая ощущение дежавю и противоречивые воспоминания о дне нашего знакомства и весь ворох сопутствующих этому эмоций.

Осторожно поднимаюсь по шатающемуся трапу следом за ним, ощущая, как тонкий аромат бергамота смешивается с запахом морской воды. А едва ступив ногами на яхтенную палубу, почти выдергиваю свою руку, получив от Нестерова непонимающий взгляд.

«Так его, — поддерживает чертенок. — Будет знать, как впредь предлагать нам помощь».

Понимаю, что моя холодность выглядит глупо и неправильно, но, когда дело касается Нестерова, мне тяжело контролировать чувства. С другой стороны, может быть даже лучше, если он сочтет меня ненормальной.

На борту нас приветствует одетый в красивую черную форму капитан и проводит небольшую экскурсию, показав, где и что находится. Поскольку наше путешествие займет всего три-четыре часа, да и то потому, что идти мы собрались неспешно, наслаждаясь процессом, других посторонних, кроме капитана, на яхте нет.

Судно медленно начинает движение, понемногу удаляясь от берега, а мы вчетвером устраиваемся на кожаных диванах за небольшим столом, где перекусываем сэндвичами с ветчиной и сыром, которые Лера предусмотрительно взяла с собой. Запиваем крепким, ею же сваренным кофе из серебристого термоса. Обсуждаем планы на сегодняшний день, решая, что неплохо было бы разбить лагерь, а потом пройтись на сапбордах до соседних островов, если, конечно, погода позволит.

Вскоре, ничуть не расстроившись от моего отказа составить компанию, Дубинина отправляется в рубку, доставать капитана вопросами о яхте. Она впервые оказалась на судне отечественного производства и хочет уточнить какие-то его характеристики и особенности дизайна, до которых мне нет никакого дела.

Ник с Марком поднимаются на палубу, соблазнившись брызгами морской воды, легким ветерком и живописными берегами на горизонте.

— Пойдем с нами? — предлагает Сахаров. — Скоро будем проходить мимо маяка на Токаревской кошке, там красиво.

В школьные годы я была на маяке с экскурсией, но он не произвел на меня особого впечатления. Длинная каменистая коса и белая колонна с красной крышей, со всех сторон омываемая морской водой. Ничего особенного и достойного того, чтобы ради этого зрелища торчать на жаре, уворачиваясь от морских брызг.

Тем не менее, с Ником я отправилась бы хоть на край света, ни раздумывая ни минуты, найдя в подобном развлечении особый романтизм. Однако, маячащий рядом темный силуэт Нестерова всё портит. Отказываюсь:

— Я лучше отдохну немного. Вчера поздно легла и не выспалась.

И, следуя обозначенному плану, отправляюсь в каюту, где пахнет кожей, деревом и нагретым на солнце пластиком. Разувшись, устраиваюсь на диване, положив под голову ладонь и поджав колени к груди.

Морские волны раскачивают яхту и я прикрываю веки, чувствуя, как солнечные лучи из верхнего иллюминатора проходят прямо через них, но не слепят, а приятно греют. Вскоре меня окутывает сонливость. Внутри становится тепло и спокойно, а отсутствие темноты позволяет и без таблеток погрузиться в объятия сладкой дремы.

Мне удается поспать около часа, когда в каюте становится нетерпимо жарко. Настолько, что кожа покрывается влагой блестящей испарины. Сознание от духоты делается мутным и рыхлым, словно подернулось белой дымкой, и я с трудом дотягиваюсь до ручки иллюминатора, впуская в каюту шелест моря и пахнущий солью и водорослями прохладный воздух.