Совершенство (СИ)

Он смотрит оценивающе. Вижу, что не верит в меня. Что до сих пор видит меня пустоголовой и несерьезной девчонкой. От этого желание доказать, что он ошибается, возрастает во сто крат. Слишком унизительно чувствовать, что он считает меня никчемной содержанкой. Это глупое желание, и я понятия не имею, где взять нужную сумму, но новое обещание слетает с моих губ само-собой:

— Через неделю я переведу их на счет «Архитека».

Умышленно загоняю себя в эти жесткие рамки, усугубив ситуацию до крайности. Хочу, чтобы Нестеров воспринял меня всерьез. Именно это кажется мне сейчас самым важным — переубедить его. Или это я саму себя переубедить пытаюсь? Не важно. Просто чувствую, что сейчас так — правильно.

— Ну, попробуй, — насмешливо приподнимает Марк уголок губ.

Не верит. Пусть так. Тем приятнее будет доказать ему обратное. Но он продолжает:

— Только на счет «Архитека» их уже возместил я, поэтому, если пожелаешь, Лаура пришлет тебе мои личные реквизиты.

— Почему?

— Почему именно Лаура или почему я не отправил в тюрьму своего конкурента, пока для этого есть отличный повод? — спрашивает он, возвращаясь к окну, словно даже стоять рядом со мной ему теперь в тягость.

Отвечаю:

— И то, и другое.

— Не приписывай мне излишнего благородства. Просто шумиха вокруг «Архитека» мне сейчас не нужна, а объединение принесет хорошую прибыль. Лаура — потому, что мне в ближайшие дни будет не до того. Лучше и правильней, если все контакты со мной будут происходить через нее.

С мрачной решимостью смотрю на Нестерова, отпечатывая в памяти отстраненное выражение лица, острые скулы и тяжелый взгляд. Делаю к нему шаг и дерзко задрав собственный подбородок, заявляю:

— Хочешь забыть меня, да? Вычеркнуть эти три дня и три ночи из своей памяти, Нестеров? Удачи. Но не думаю, что у тебя получится.

По себе знаю. У меня ведь тоже не получилось.

Отворачиваюсь и ухожу, не оглядываясь, но кожу жжет огнем от ощущения, что Марк продолжает смотреть мне вслед. Эта бравада отняла у меня последние силы, а еще нужно как-то поговорить с братом. Теперь понимаю, что причинять вред Антону не в интересах Марка. И в то же время Марк все равно заставит его поступить так, как нужно. Однако, боюсь даже представить, какими могут быть его следующие шаги. Будет лучше, если я сама уговорю брата.

В приемной вижу Лауру, с показным равнодушием уставившуюся в экран собственного смартфона. Валерия куда-то ушла, как и Антон, но через мгновение брат входит в комнату, и мы встречаемся взглядами.

Он всё ещё зол, кажется, даже больше, чем прежде и сейчас не лучшее время, чтобы обсуждать с ним что бы то ни было. Но другого времени у меня нет. До собрания, которое вскоре начнется он должен передумать.

— Нам нужно поговорить, — негромко говорю я и брат хмуро кивает.

— Идем.

Плетусь следом за ним в соседний кабинет, а пока Антон открывает дверь и входит внутрь, судорожно генерирую аргументы, чтобы убедить его передумать. Но в голову не успевает прийти ничего вразумительного прежде, чем брат, резко обернувшись, спрашивает:

— Ну и что это было?

Дверь хлопает за спиной, и я останавливаюсь. План, созревший в моей голове ещё слишком размытый, но другого нет. В любом случае, лучшая защита — нападение?

— Ты спрашиваешь у меня, Тош? — скрещиваю я руки на груди. — В отличие от тебя, я прочла выводы аудиторского заключения. На что ты надеешься? На то, что совет директоров не умеет читать?

Брат раздраженно фыркает:

— Я надеялся на поддержку собственной сестры! А она вместо этого почему-то предпочла поддержать моего врага! Так скажи, цыпленок, с какой стати, а? Почему ты вдруг решила, что он для тебя важнее?

— При чем здесь важность? — взрываюсь я. — Для меня важнее — ты, а тебе светит уголовное преследование! И ключ от твоей свободы — в руках Марка. О чем ты думал?

Сжатые в ярости кулаки брата дрожат:

— О том же, о чем и он! Думаешь, Нестеров такой белый и пушистый? Думаешь, у меня на него ничего нет? — он срывается на шипящий шепот: — Да его помощница третий год сливает мне каждый его шаг, и если Нестеров решит утопить меня, значит я потащу его за собой!

Если брат думал, что это успокоит меня, он ошибся. От перспективы лишиться их обоих в результате этой глупой вражды, внутренности сковывает льдом.

— Что-то она не торопилась рассказать тебе о том, что в твоих отчетах роются аудиторы. Да и кому станет легче, если вы уничтожите друг друга? — выдыхаю я. — Вы оба проиграете, Тош, а толку в этом не будет никакого.

Он восклицает заносчиво:

— Я не проиграю, — когда брат подходит ближе, я замечаю лихорадочный блеск его глаз. — А заставлю его пожалеть…

Оглушенный ненавистью, он теряет привычную рассудительность и внимательность и напоминает загнанного в ловушку зверя.

— Тош, — говорю я мягко, подхожу ближе и касаюсь ладонью его груди. — Не надо. Ведь проблемы с «Архитеком» начались задолго до сегодняшнего дня, да? Они ведь не в Нестерове, и не в вашей вражде. Они в тебе.

Он опускает на меня глаза, а я продолжаю говорить тихо и кротко, как будто мне снова шестнадцать, а ему — снова двадцать два: