Совершенство техники

Прохожий на улице и пассажир (passant{194}) не лицо, а знак дорожного движения. Форма причастия указывает на того, кто причастен к нему и к чему он причастен. В старом смысле слово passant означало «проезжий»; ныне же это — дорожный знак, передвигающийся по дорожной сети. Функция отменяет все его свойства, не относящиеся к свойствам дорожного знака. Как из человека делают конструктивный элемент аппаратуры, так его превращают и в конструктивный элемент организации. В организации он тоже выступает в качестве составного элемента. Все это мы можем наблюдать перед окошечками повсюду разбросанных касс, которые появились в результате организации транспорта. Перед окошечками почтовых отделений, железнодорожных касс, прилавками раздачи в пунктах общественного питания — повсюду мы видим одну и ту же картину. Выстраивающиеся перед ними цепочки очередей — это те же конвейеры, состоящие из людей, превратившихся в элементы конвейерной ленты. Человек, включенный в конвейерную ленту, продвигается к оператору, который обслуживает данную точку, и, соответственно обработанный, выпускается с конвейера функционером, который делит конвейер на отдельные звенья, нумерует их и организует процесс работы. И здесь плавный автоматизм нарушается только людьми, которые не хотят мириться с навязанной им ролью конструктивных элементов. Через окошечки касс выдаются кусочки бумаги: марки, проездные билеты, удостоверения и т. п.; тут происходит встреча двух конвейерных лент: с одной стороны — человеческой, с другой стороны — товарной. Мы можем отчетливо представить себе человеческие потоки, устремляющиеся на поезда, пароходы, самолеты, продвигающиеся по конвейеру аппаратуры подобно тому, как прохожий или пассажир уличного транспорта, как ему и положено по определению, продвигается по дороге, отвечающей понятию конвейерной ленты. Таким образом аппаратура и организация бесперебойно работают как единый механизм. Для кино важно, чтобы исполнители благодаря автоматизму аппаратуры превратились в отвлеченные образы, тогда снятый фильм будет хорошо продаваться, то есть обладать максимальной потребительской ценностью. Ощущение продажности всего происходящего особенно отчетливо выражено в кинематографе, и кинозритель, арендующий на время сеанса как место в зале, так и самое зрелище, желает получить должное впечатление и удовольствие. Продаются не только билеты или сам фильм, но и расцветающая на экране улыбка кинодивы и подчеркнутая оптикой природная сексапильность знаменитого киноактера. Занимательность фильма, составляющая предмет развлечения зрителя, основана на сексуальности, даже сексуальность превращена здесь в функцию. Впечатление продажности действия возникает, потому что техническое достоинство фильма, скроенного из привлекательных с точки зрения потребления элементов, состоит в его потребительских качествах. Преимущество кино перед театром заключается в том, что кино — это мертвый театр, который предоставляет зрителю возможность более потребительского восприятия. По отношению к этому миру теней зритель может занимать более пассивную позицию, чем по отношению к живому актеру; удовольствие кинозрителя состоит в том, что он пассивно переживает душевные движения, что пассивные переживания позволяют ему не тратить лишних усилий на собственные душевные движения. Темнота и музыка убаюкивают людей, их взгляды невольно фиксируются на ярко освещенной картинке — в таких помещениях сны наяву переживаются как бы автоматически и без участия сознания. Наблюдая за этим, начинаешь понимать, что здесь происходит взаимодействие аппаратуры и организации. Зрители послушно следят за механическим движением, во всем ощущается действие автоматизма. Тип обладает стереотипностью, стереотипность является признаком отвлечения от служащей прообразом личности. Причина популярности знаменитого исполнителя заключается именно в этой отвлеченности, благодаря которой его образ, его фотография, отчужденная копия его личности превращаются во всеми любимый суррогат. Понятие суррогата, эрзаца само собой образуется всюду, где механическая повторяемость действия соединяется с отвлеченной копией. Этот процесс можно сравнить с использованием сахарина — препарата, изготовленного из толуола каменноугольной смолы, который не усваивается организмом, искусственно подставляется в ряд растительных сахаров. Сахарин обманывает человеческий организм неприемлемой для него сладостью, которая никак не используется и не перерабатывается во что-то живое.