Совершенствование духовно-нравственного воспитания в системе дополнительного образования. Учебное пособие

Далее философ рассматривает ситуацию в духовном воспитании и самовоспитании, являющуюся по-прежнему чрезвычайно актуальной не только для современного российского общества, но и цивилизации в целом. Это – противостояние автономии духовной жизни гетерономии – или «чужезаконности». Последнее проявляется как безропотное пассивное подчинение мнениям, влияниям других людей, зависимость известных социальных групп в вопросах духовного самоопределения. В религиозной действительности и действительности социальной это означает перенесение принятия решений духовно-мировоззренческих вопросов и ответственности за эти решения от верующего человека к тем или иным духовным авторитетам, что фактически закрывает путь индивидуальному творческому духовному самосовершенствованию отдельной личности. Философ настаивает на том, что в духовном саморазвитии личности важно сохранить «личную самость души», предполагающую добровольный выбор в признании и исповедании тех или иных духовных ценностей. При этом, как указывает И. Ильин, «религиозность есть состояние не „душевное“, а „душевно-духовное“» [1, с. 120], то есть она исключает субъективный произвол в вопросах веры на основе индивидуальных чувствований и мыслей. Необходимо органичное сочетание индивидуальной духовной жизни и признание «объективно-лучшего» (духовного) в повседневной жизнедеятельности человека. В то же время, как отмечает И. Ильин, нельзя верить «по приказу» или на основе запретов. В этой связи он провозглашает в своем исследовании религиозности рассмотрение последней не с позиций «полезности», политической целесообразности, организационной силы и т. п., но как особое духовное состояние, приближающее человека к Богу не для земного устроения, а для обретения «небесного в земном созидающего», – стало быть, нельзя строить религиозное и духовное воспитание на страхе. Человеку надо помочь обрести автономную от меняющихся социальных воздействий духовность (можно назвать это «нравственным стержнем» личности), которая созидается не в пример труднее, чем «идейная прессовка» в системе гетерономного массового внушения. Зато и открывает простор для самостоятельного движения личности в сфере духовного творчества.

К этому И. Ильин добавляет заключение о том, что в духовно-метафизическом смысле религиозная гетерономия недостижима, так как природе человека ближе именно духовная автономия, способная вывести его на уровень зрелой духовной жизни. Конечно, как отмечает И. Ильин, на этом пути возможны риски и отклонения – например, «беспредметная или противопредметная религиозность, фантазирующая, разрушительная, разнузданная, больная автономия», но это не означает, что у верующего человека надо отнимать право на такую автономию, чтобы «погасить свою религиозную гетерономию, углубить почву своего духа, принять Божественное откровение в новой силе и в новом разуме и укрепить „корни“ своего духа» [1, с. 128]. Правильно понятая духовная автономия предполагает, как отмечает философ, наличие Благодати в качестве единственного источника Откровения и взывание к ней. На субъективно-психологическом уровне это ощущается как «вижу» – и «приемлю» на основе самостоятельной уверенности в существовании мира трансцендентного.

Отсюда, по мнению И. Ильина, логичным представляется переход к «свободе совести», предполагающей право человека как на веру, так и безверие. Но последнее не означает права на совращение и гонение. «Никто не имеет права заставлять других веровать во что-нибудь; но именно в силу этого никто не имеет права заставлять других не верить во что-либо определенное или же не верить ни во что. Религиозная „автономия“ есть свобода веры, а не свобода принуждения» [1, с. 133]. Эта автономия не отрицает необходимости научения в процессе духовного воспитания. Она предполагает свободное самостоятельное освоение духовных ценностей, пусть даже и с помощью учителей. Истинной вере противоположна всякая бездушная авторитарность, которая уничтожает само зарождение индивидуальной религиозности, начинающейся в христианском воспитании с любви к личности Творца и его созерцания.

Самое большее, чего достигает, по мнению И. Ильина, гетерономная религия – это принятие верующим позиции внутреннего принуждения, заключающегося в подавлении мира индивидуальных чувствований и созерцаний волей, направленной на овладение чуждыми религиозными содержаниями. Гетерономия, по мнению философа, начинает с угроз и принуждений и заканчивается неизбежными казнями непокорных.

В конечном счете, как указывает И. Ильин, именно бессердечные «проповедники» и казнили Христа, защитника сердечной свободы, фактически защищавшего в своем «неверии» религию и особенно христианство.