Совершенствование духовно-нравственного воспитания в системе дополнительного образования. Учебное пособие

В контексте стремления к обретению предметности в познании Совершенного И. Ильин видит общее у религии с философией даже в тех случаях, когда последняя отрицательно разрешала вопросы духовного бытия: его непознаваемости («вещь в себе»); отрицания возможности абсолютного совершенства (скептические, нигилистические, материалистические, пессимистические, атеистические доктрины).

Как отмечает Ильин, «проблемы метафизической онтологии и метафизического познания имеют для философа религиозное значение: в них разрешается или предрешается вопрос о бытии Божием и о его познаваемости. Такое же приблизительно значение имеют для него вопросы Духа, идеала, совершенства и личного бессмертия» [1, с. 193–194]. По сути дела, полагает И. Ильин, все пессимистические философские доктрины в конечном счете являются атеистическими, потому что преимущественно видят либо несовершенства бытия, либо считают духовные идеалы недостижимыми.

В целом, по мнению И. Ильина, овладение Предметом в религиозном опыте обеспечивает восприятие Творца в качестве основы откровения; любовь же к Богу составляет основу религиозности, а созерцание Его является основой веры; воля к Нему и создает религиозный опыт. При этом верное восприятие Бога, его исповедание изначально задается каждому человеку.

Все вышеизложенное относительно Предмета религиозного опыта имеет огромное значение для осмысления задач духовного воспитания в современном обществе и их реализации, поскольку утвердившаяся тенденция замены в педагогике и культурологии понятия «воспитания» понятием «социализация» не является случайной. Любой воспитательный процесс предполагает наличие персонифицированных образцов, которые в наглядной и чувственно-эмоциональной форме могут транслироваться воспитательной практикой. В качестве таких образцов для всего общества могут выступать реальные люди (герои, подвижники, исторические деятели), а также специально созданные персонажи в произведениях искусства и литературы.

В современной педагогической практике, в СМИ, в деятельности учреждений культуры и других субъектов воздействия на массовую аудиторию утеряны идеальные отечественные образцы, которые могут служить для подражания в нравственно-духовном отношении для всех членов общества. Вместо них, как правило, навязываются зарубежные идеальные образцы либо отечественные герои, следующие нормам западноевропейской и американской культуры: герои боевиков, «поп-звезды», успешные представители профессионального спорта, гламурные («вылощенные») бизнесмены и другие персонажи современного «масскульта», достигшие высокого уровня материального комфорта. Они исповедуют индивидуалистическую мораль, предполагающую прежде всего успешную конкуренцию в деле захвата жизненных благ, – то есть обретения-сохранения, добывания-отвоевывания их у себе подобных.

Попытки возрождения в том или ином виде героики советского периода в воспитательной деятельности отвергаются как рецидивы «тоталитарного прошлого», которое предлагает в качестве образца общественное служение в социуме. Современный социум пронизан другой моралью – установками собственника-эгоиста, чьи права и свободы должны оберегаться всеми социальными институтами. Этот тип личности как «успешный» и «свободный» рассматривается в качестве образца. Под него подстраиваются системы образования и культуры, экономической и социальной политики, – общественных и государственных институтов, ответственных за «производство» и «воспроизводство» стандартизированного эмпирического индивида, востребованного «глобалистской обезличкой» Великозападной Цивилизации – и якобы предельно необходимой российскому обществу в современных условиях.

Несостоятельность этого образца, даже (особенно!) приправленного соусом религиозного ханжества, очевидна. В российском обществе он сплошь и рядом оборачивается массовым освоением паттернов показательно криминального поведения, политического цинизма, безмерного своекорыстия, коррупции, проявления садистских наклонностей. В духовную жизнь современного общества вводится в качестве норматива мошенническая психология, построенная на обмане и манипулированием окружающими, в каких бы внешне благопристойных формах она бы ни существовала.