Сovert Netherworld. Бесконечность II. Медальон погибшей принцессы

– В этом задумка вечера – добавил Аристов – рад, что вы смогли выбраться, сеньорита де Леон – он перевел взгляд на Анну – госпожа Щербатова. Итак, дамы, как вам моя идея?

– Немного эксцентрично – заметила Анна, поддерживая светский тон разговора – священникам здесь не понравится.

– Лишь только в падшем мире можно узнать кто есть, кто – парировал Аристов – обнажится перед творцом и выявить все грехи. Человек всегда должен пройти через Ад, чтобы попасть в Рай. Это аксиома.

– Разве? – улыбнулась Кристина – может для того, чтобы попасть в Рай нужно просто в него верить?

Аристов хмыкнул. Уголок его рта скосился более обычного.

– Вера – это примитивная позиция – ответил доктор – опыт вот главное составляющее. Вспомните Данте, он прошел все круги Ада, набрался там опыта и лишь потом отправился в рай. Спросите себя, разве любой Рай не начинается с Ада? Ренессанс возник после Чумы, индустриализация СССР после гражданской войны. Израиль после холокоста… и после нынешней эпидемии мы тоже начнем строить свой Рай. В Аду мы получаем опыт, закаляемся его пламенем и страданиями горящих в нем.

Кристина сложила руки на груди и сквозь маску глядела на абсолютно лишенное эмоций лицо Аристова. Прочитать что-либо на нем было невозможно. Впрочем, можно было догадаться, что доктор в полном экстазе от самого себя. Как говорил Сент-Экзюпери: тщеславные люди воображают, что все ими восхищаются.

– Опыт невозможен без душевной гармонии – флегматично заявила девушка – без свободного развития духа. Его подчинение и уничижение страхом и ненавистью ведет к его разрушению. Подчинение призвано внушить, что мир вокруг нас испорчен и умирает, но как только человек поймет, что мир устойчив и гармоничен сам по себе, отпадет и необходимость в контроле. Впрочем, если мы говорим о материальных благах, то для получения опыта их накапливания Ад отличное место, соглашусь, ведь там всегда собирается компания самого высокого класса. Они поделятся своим опытом эксплуатации других.

– Всего лишь метафоры, чтобы заставить нас поверить в то, во что поверить невозможно – жестко отрезал Аристов – увести от реальности и замаскировать контроль и подчинение слабого сильным. Человека всегда беспокоит предел своего существования. Беспокоит и пугает. Каждому хочется заглянуть за этот предел.

– Вижу вы живете грезами – заметила Кристина.

Аристов лукаво улыбнулся.

– Удел любого ученого делать мечты человечества явью – сказал он – ваш ведь тоже, не так ли? А перспектива смерти великий мотиватор.

Доктор натянуто засмеялся и вежливо кивнув отошел к другим гостям, вероятно, чтобы они не чувствовали себя брошенными. Кристина видела, как он, подобно ветру парил от одного к другому, всем раздавая комплименты и всем улыбаясь, только каждому по-разному, чтобы гость ощущал себя уникальным на вечере. Старый прием, но действенный.

Взгляд Кристины скользил по широкому залу и стенам, на которых застыли с выражениями жутких страданий лица грешников. Всё пространство вокруг заволокло дымкой. Ощущался какой-то дурманящий аромат, который, однако приводил гостей в экстаз и только раскрепощал их. Стараясь делать самый что ни на есть равнодушный вид, девушка стала прогуливаться по залу.

Действительно это был какой-то дантовский Ад, только в исполнении Аристова поэтическое видение уступало месту извращенному греховному воспеванию. Даже сам Сатана не мог бы сделать красочнее свое пристанище, чем творение этого доктора.

На пути Кристины возник чудовищных размеров бассейн до краев, наполненный красной жидкостью, которая выплескивалась из пасти какого-то морского чудовища. Девушка почувствовала одуряющий и приторно-тяжелый запах крови. Гости, кто обнаженный, кто в одежде с криками и смехом ныряли в этот кровавый бассейн и начинали брызгать его содержимым друг в друга, стараясь как можно больше выкупаться. В бассейне звенел хохот, который смешивался с вскриками и похотливыми стонами. Седьмой круг Ада, вспомнила Кристина, река Флагетон. Вот только там грешники страдали. Здесь же развлекались. Её первое впечатление оказалось верным.

Отвернув в немом отвращении голову, Кристина увидела молоденькую девочку в школьной форме. Она была цепями прикована к дереву и двое мужчин в смокингах и масках облизывали языками её бедра. В этой интермедии были поменяны роли – невинность была грехом, а похоть добродетелью. Только актеров здесь не было. Все вокруг были уважаемыми людьми, так старательно скрывающими свои преступные желания за маской добропорядочности лоснящегося смокинга. Прав был Бальзак – ничто нас так не связывает, как наши пороки.

Всё вокруг было совершеннейшей, бесконечной кутерьмой, словно бы кто-то оживил картины Босха. Голова Кристины начала кружиться от всего этого и стала неимоверно тяжёлой. Её пронзило чувство, что как будто всё, что она здесь видела сейчас превратилось в камень и этот камень придавил ей грудь. Девушка в усталости оперлась о колонну и закрыв глаза немного выдохнула.