Сovert Netherworld. Бесконечность II. Медальон погибшей принцессы

Шум за окном отвлек от мыслей и заставил обратить внимание на площадь. Видно было, что какие-то люди митингуют против закона. ОМОН пытается их оттеснить. «Вот они злонравия достойные плоды» – подумала Наташа. Это ведь происходит ещё до голосования. Что же будет после? Одну «площадь» она видела. Ей она не понравилась. Она и её земляки сделали выбор на вхождение в Великоруссию, чтобы избежать «ужасов площади», которые случились в Борисфене. Может ли тоже самое быть здесь? Наташа не хотела отвечать на этот вопрос. Она знала. Там, где рушится демократия, приходит Директория, а с ней тирания и хаос гражданской войны.

Наташа вздрогнула и оглянулась: в дверь кабинета зашла женщина. Покровская обрушила на себя все мыслимые кары, она совсем забыла, что у неё сегодня прием граждан.

Женщине на вид было под пятьдесят. Одета она была бедненько, но чисто и по всему её поведению видно было, что за собой ухаживала. На её голове был одет беленький платочек, который резко оттенял черные брови и сухое загорелое лицо. На лице её не было написано ни фальши, ни двуличности, никакого бы то ни было ухищрения, а её черные глаза излучали тепло и искренность.

«Детали, – подумала Наташа, – всегда важны детали».

– Здравствуйте! – размеренно произнесла старушка, – Вы Наталья Покровская?

Наташа кивнула.

– Да, это я, – сказала девушка тем размеренным тоном, которым она всегда говорила с посетителями и которого не удостаивался практически ни один чиновник, – у вас что-то случилось?

Женщина поморщилась. Вероятно, ей было трудно говорить.

– Меня зовут Евдокия Козловская. Я живу одна вместе с дочкой, – женщина заплакала, – она у меня такая умница, такая честная, финансист от Бога, поэтому сидит в тюрьме.

«Дело принимает интересный оборот» – подумала Наташа. Она встала с кресла и налила женщине воды из графина, который стоял на сейфе в граненый стакан.

– Успокойтесь-успокойтесь! – сказала она, достав карандаш и блокнот, – Расскажите подробнее, пожалуйста.

Женщина выпила воды и почти украдкой вытерла намокшие от слёз глаза.

– Я Таню растила одна, – начала рассказ женщина, – она закончила международный лицей в Кранцберге, а потом финансовый университет, и сейчас учиться в аспирантуре в Петерштадте, на вечернем, а днем подрабатывает бухгалтером в студии «Скала». У неё всё было хорошо, пока однажды эта студия не стала снимать фильм про последнего Царя. Фильм этот совершенно дикий, я видела рекламу. Он святую семью показывает совершенными сатанистами, но дело не только в этом. Таня, как-то готовила отчёт, смотрела финансовые документы, – глаза женщины снова налились слезами, – ох если бы она ничего не смотрела. Оказалось, что в смете гонораров для съёмочной группы был указан человек, который получил гонорар, хотя он не был членом съемочной группы.

Наташа сдвинула брови и слушала очень внимательно, стараясь не пропускать ни слова из рассказа женщины изредка делая пометки в блокноте.

– Продолжайте, продолжайте, – сказала она, увидев, что женщина запнулась.

– Таня, она такая наивная, – сказала женщина, – она имела неосторожность, указать директору на это.

Наташа кивнула.

– И тут началось… – сказала она.

Женщина скорбно кивнула.

– Началось… – сказала она, – их финансовый директор сделал сверку и по его расчетам получилось, что деньги, которые были выделены на фильм, пропали, – женщина снова заплакала, – и Таню обвинили в присвоении этих денег и арестовали. А она… она сроду чужого не брала. Мы из очень воцерковленной семьи.

Наташа вздохнула. Кажется, ей опять предстоит брать срочный отпуск. Эх и аукнется мне когда-нибудь мое правдоискательство.

– Хорошо, хорошо, – сказала она, – а почему вы решили обратиться ко мне?

Женщина вытерла платком глаза.

– Ну как, – замялась она, – вы же такая смелая, решительная, про вас все по телевизору говорят и про референдум. Вы же та самая прокурор Покровская и про тот случай с таблетками тоже известно. Моя девочка, она же вместе с Катей Кирсановой училась и с другими, которых спасли потом.

Ах вот почему мне знакома эта фамилия, поняла Наташа, должно быть мелькала тогда в деле. Удивительно переплетаются линии судьбы, однако.

– Кто же, как не вы должны прекратить это безобразие и с фильмом, и чтобы Таню оправдали, – сказала женщина, – она ведь ничего не делала я знаю. А вы… вас все послушают.

Наташа сделала глубокий вздох про себя. Да, Наталья Владимировна, популярность, как она есть.

Девушка энергично побарабанила пальцами по столешнице.

– Хорошо, – сказала она – будем считать, что ваша история начинается сначала. Я займусь этим делом.

* * *

Наташа строго для себя решила, что сколько лет бы ей не отпустил Господь Бог, то в любом случае её эпитафией будет «пострадала в борьбе за справедливость».

Еще раз уверившись в этом, Наташа нажала одну из кнопок на своем рабочем столе.

Почти сразу в кабинет вошла её помощница Надя – круглолицая розовощекая девчонка лет двадцати.

– Вызывали, Наталья Владимировна? – спросила она своим тоненьким голоском.

Наташа кивнула.

– Отмени пожалуйста все мои встречи, – сказала Наташа – все вопросы только по телефону.