Совесть

— Нет-нет, — перебил его Халмурадов. Оказывается, Атакузы высказал свою мысль вслух. — Шукуров, по-моему, уважает вас, — продолжал секретарь. — Словом, не слишком беспокойтесь. Комиссии могло и не быть. Жалоба попала в руки первого. Да, может, еще никто и не приедет. Не расстраивайтесь. Вы слышите меня, Атакузы-ака?

— Бекмурад Халмурадович! Товарищ секретарь обкома! — Атакузы обожгла обида. — Освободите меня от этой работы!

— Вот тебе на!..

— Я серьезно говорю. Видит аллах, все эти комиссии…

— Хватит! Не нойте! — В трубке резко щелкнуло; должно быть, секретарь обкома ударил рукою по столу. — Чтобы больше я не слышал такого! Вы не ребенок! Даже если комиссия — это еще не значит, что мы вам не верим! Сам разговор мой с вами доказывает обратное. Понятно? Так что работайте и не сбавляйте темпов. Всего хороше…

Частые гудки в трубке прервали последнее слово. Атакузы не успел даже сказать «до свидания».

Секретарь не сообщил ему ничего нового, не впервые Атакузы слышал такое. И все же до самого рассвета не сомкнул он глаз. В ушах звенело часто и тонко: «пи-пи-пи!»

Вот уже более двадцати лет. Атакузы председатель. За эти годы он забыл, что такое покой. А уж настроил, наворочал сколько! Один поселок чего стоит — белый, благоустроенный, красивый современный городок. А было: грязный, запущенный кишлак Йиглаган-ата. Узкие кривые улочки, на площадях горы золы и мусора все это вместе с развалинами крепостных стен, с руинами древнего кургана — всю эту рухлядь Атакузы снес с лица земли. Новые, светлые дома стоят теперь на прямых широких улицах. Густые тенистые аллеи и даже парки к услугам жителей нового кишлака. Зловонные хаузы засыпаны землей, вместо них вырытый обсажены деревьями новые хаузы — чистые, прозрачные пруды. В позапрошлом году Атакузы взял обязательство освоить три тысячи гектаров земель в степи, по соседству — там, куда пришла вода. Там тоже будет новый городок, сады и парки. И за все, за все старания что он получает? Одна жалоба за другой, кляуза за кляузой! В первое время Атакузы плевал на жалобы, на комиссии — их тут достаточно побывало, проверяли. Но, видно, возраст берет свое. Обидно, все ведь силы и здоровье отдал колхозу, ноет душа от людской неблагодарности, не из камня же он. Тоже ведь человек!.. Да и громадное дело, которое сейчас затеял, многого требует. Приходится иной раз и обойти инструкции. Ничего не поделаешь. Если крепко держаться за букву закона, останешься с пустыми руками! Например, обязан он дать по плану пятнадцать тысяч тонн хлопка. Страшно даже подумать — из легчайшего пуха, по граммам собирать эти тысячи, и не килограммов, не центнеров — пятнадцать тысяч тонн! Чтобы добыть их, нужна тысяча тонн удобрений! А отпускают не больше пятисот. Вот и доставай как знаешь, хоть из-под земли. А не достанешь, уплывут твои пятнадцать тысяч тонн, и стой тогда осенью по стойке «смирно» на бюро райкома, а то и самого обкома!

Все это он недавно выложил Шукурову.

А было так. Весть, что его приглашает Шукуров, нашла Атакузы в степи. Время приближалось к вечеру, и Атакузы совсем некстати было ехать в район. По дороге у шалаша первой бригады наткнулся на Наимджана. Он, как перевели его в степь, замкнулся, ходит понурый, мрачный. А на этот раз — что такое? — улыбается во весь рот. Наимджан взвешивал в руках две большие, каждая с чайник, желто-зеленые дыни-скороспелки — хандаляшки по-местному.

Атакузы загорелся, выскочил из машины.

— Поспели?

— Еще как! Мед! Попробуете? — Наимджан выхватил из ножен, висевших на пояске, небольшой кривой нож, ловким, быстрым взмахом провел по дыне. Ломтики таяли во рту, а уж пахли — сладость! И тут вдруг осенило Атакузы.

— Найдется с десяток?

— Десять нет, штук пять сыщем.

— Давай сюда! — весело потребовал Атакузы.

С этими дынями-скороспелками он и прикатил к дому Шукурова. Уж как удивилась Махбуба этим нежнозолотистым хандаляшкам, сколько было радости! А две ее дочки просто визжали от восторга, так и накинулись, схватили по дыньке. В это время подъехал и сам Шукуров.

— Что тут происходит?

— Это? — сказал Атакузы и подмигнул Махбубе. — Это взятка, Абрар Шукурович. Узнал, что опять по жалобе вызываете, ну и решил подсластить ваши уста…

Шукуров взял золотистую хандаляшку, повертел в руке, засмеялся:

— Хороша взятка!

Атакузы хотел было продолжить шутку, но вовремя сдержался.

— Первый плод нашего труда в степи!

— Но-о? Это здорово! — Шукуров сгреб своих визжавших дочек в охапку, понес во двор. — А вы угадали насчет жалобы, — улыбнулся через плечо.

— Не иначе, опять настрочил старый хрыч Аксакал — белобородый?

— Нет, на этот раз строчили не белобородые, а чернобородые хрычи! — снова засмеялся Шукуров.

Так удачно началась беседа. Потом за столом выпили по рюмке вина, и Шукуров объяснил: есть, мол, разговоры, будто Атакузы норовит отхватить жирный кусок за счет соседей. Вот тут Атакузы и выложил все свои обиды.

Шукуров ни разу не прервал его, выслушал до конца. Но все-таки, хоть и мягко, пожурил:

— Я понимаю, не для себя стараетесь. Но вы же не один в районе.