Совесть короля

Король Яков ненавидел Рейли, видя в нем последнего представителя золотого елизаветинского века и, соответственно, значительную угрозу для себя как правящего монарха. Дружба Грэшема с Рейли не была секретом. Кок надеялся поднять эту тему где-нибудь поближе к концу судилища, как основной козырь в обвинении сэра Генри. Судя по всему, Грэшем спешил осудить самого себя.

— И вы хотите сказать, что он не представляет для меня угрозы? Он что, не замышлял против меня ничего дурного? — заговорил король, наклоняясь вперед. Было видно, что он разгневан.

— Мне известно, что таково ваше убеждение. Мне также известно, что вы не намерены его менять. Однако я умоляю вас, как, насколько мне известно, умоляли вас и другие люди, пересмотреть свое мнение, хотя бы и в другое время и в другом месте. Вместе с тем я даю вам мое слово, что ни при каких обстоятельствах я не участвовал и не намерен участвовать ни в каких заговорах, направленных против вашего величества, либо использовать в этих целях мою дружбу с Уолтером Рейли.

— Красивые речи, — ответил король после недолгой паузы. Лицо его не выдавало никаких эмоций. — Присутствующий здесь сэр Кок — большой умелец по этой части. Однако слова — это еще не правда, правильно я говорю, сэр Генри?

— Безусловно, ваше величество, — осторожно произнес Грэшем. — Тем не менее, я бы просил вас принять во внимание одну вещь.

— Какую же?

— Сэр Уолтер Рейли спас мою жизнь. И теперь я его должник. Разумеется, мне ничего не стоило бы отречься от нашей дружбы, когда он лишился расположения со стороны вашего величества, лгать относительно моих чувств к нему, чтобы снискать ваше доверие. Превратиться в льстивого придворного, как сделали многие другие. — С этими словами он повернулся к Коку. Тому хватило совести, чтобы покраснеть. — Я не скрываю от людей, кому предан. Любой, кто желает проверить, так это или нет, может тотчас в этом убедиться. А предан я вам, ваше величество, моему другу, моей супруге и детям. — «Хотя и в обратном порядке», — добавил он про себя, но вслух говорить, конечно, не стал: не тот момент и не те обстоятельства. — И я прошу ваше величество узреть в моей дружбе с сэром Уолтером Рейли доказательство одной важной вещи. Я не лицемер. И не лжец. И потому не представляю угрозы. Просто я… своего рода дьявол во плоти. Но все-таки дьявол, вам хорошо известный.

— На вашей стороне мой старший сын и наследник трона, сэр Генри. Этого нельзя отрицать.

Принц Генри навещал Рейли в тюрьме и беседовал с ним. Поговаривали, что он видел отца в большей степени в лице Рейли, нежели в лице Якова, искренне восхищался им и уважал. И главное, Грэшем не имел к этому никакого отношения. Более того, шептались, что теплое отношение принца к Рейли настроило против него короля.

— И все же… — Король словно просветлел лицом. Грэшем не раз видел, как Яков, пригласив к себе священников для дебатов, на какое-то короткое мгновение словно забывал нудную казуистику, предпочитая ей настоящий диалог. Помнится, так не раз случалось между ним и Эндрюсом. — И все же это как раз то, с чем ко мне обратился сэр Эдвард. Он полагает, что вы представляете угрозу, сэр Генри. И угрозу серьезную.

В горле Грэшема тотчас пересохло, по спине забегали мурашки.

— Это почему же, сир?

Сэр Эдвард подался вперед, чтобы продемонстрировать авторитет и власть, однако Яков жестом велел ему молчать, что в определенном смысле было даже хуже, ибо Кок лишился возможности озвучить свои мысли.

«Интересно, что хотел сказать наш добрый сэр Эдвард», — подумал Грэшем. Похоже, самой судьбе велено хранить молчание в его присутствии: раньше покойным Робертом Сесилом и вот теперь королем.

— Под моей опекой находится один человек, сэр Генри. Мертвый уже человек, который из-за совсем свежей раны едва не был убит дважды.

«Черт, хотелось бы знать, каким образом Марло исхитрился найти себе защитника в лице короля», — подумал Грэшем.

— Насколько мне известно, вы имеете прямое отношение к его так называемой смерти, имевшей место много лет назад. Несмотря на все ваши заверения в искренности, я располагаю свидетельствами того, что кое-какие вещи вы предпочитаете не афишировать, дабы не всплыла правда.

— Безусловно, сир. Я помог ему бежать. Инсценировать смерть — это уже его собственная идея. Он всегда плохо отличал театр от реальной жизни.

— Насколько мне известно, этот человек располагает бумагами, которые я бы хотел получить назад в свои руки. Сэр Эдвард выступает в данном деле как мое доверенное лицо. Можете говорить, сэр Эдвард.

Дважды просить Кока не требовалось. Было видно, что ему трудно усидеть на месте. Появись у него возможность, и он бы с удовольствием принялся расхаживать по залу.

— Этот человек, Кристофер Марло, обратился ко мне после того, как вы, сэр Генри, так и не сумели выйти на его след.