Совесть русского народа. Василий Белов и Валентин Распутин

Тут мы не выдержали и бросились обнимать и хлопать подполковника по плечу. Машина была тесной, но мы чувствовали себя вольготно и бодро.

Рассказ десантника из «Русбата» я тут же записал в блокнот. «Для истории», – пояснил Белову. «Правильно!» – поддержал он.

В расположении сербского штаба Сергей Глотов неожиданно спросил меня:

– Ты чего там все пишешь в блокнот?

Мы сидели в небольшой комнате, скромно обставленной мебелью, и ждали генерала. По военному времени обстановка и порядок были сносными. На переднем столе оставалась чья-то неубранная после обеда посуда. Чтобы никто особо не обращал внимания на мой ответ, я произнес тихо, но с определенной долей уверенности: «Никто ведь из журналистов не напишет о том, как великий русский писатель приехал в Сербию разделить их горькую участь, а я напишу. Никто не напишет, как прозревают в Сербии русские офицеры и как они мужественно ведут себя, а я напишу». Глотов возразил, так как против наших российских миротворцев и так, мол, развернулась кампания дискредитации, их обвиняют, что они часто выступают на стороне сербов, помогают им переправлять военную технику, дарят горючее, выходят из подчинения командования «голубых касок», а тут еще ты напишешь про «Малютку». Я ответил, что нам еще долго придется учиться у американцев, снабжающих мусульманскую армию огромным количеством вооружения, как надо защищать свои национальные интересы.

Белов все же расслышал ответ. И тут же по-своему отреагировал: «Мне стыдно за Россию, потому я здесь!».

Вскоре в комнату вошел знакомый уже нам генерал Милошевич. Он не имел никакого родственного отношения к президенту Югославии Слободану Милошевичу. Просто, как он пояснил Бабурину, в Сербии часто встречается эта фамилия. Перед обедом с сербскими офицерами он собирался доложить нам обстановку.

Доклад Милошевича заслуживал внимания. Я пожалел, что подполковник Чумаков вынужден был оставить нас около сербских позиций и уехал, не услышав интересных фактов. К вечеру мы должны были заехать еще раз к нашим миротворцам. Они просили Сергея Бабурина выступить перед ними.

Переводчик работал легко. Сербский язык порой очень напоминал наш. Некоторые слова походили на русские, но большинство все-таки были трудно понимаемы. Потому переводчик выручал и нас, и генерала, чеканящего слово за словом.

– Наш корпус занимает сложную зону обороны. Самые сильные силы врага здесь. По нашим данным, семьдесят тысяч мусульманских солдат здесь. Мы защищаем внешнее кольцо Сараево. Нас атакуют изнутри и с внешней стороны. Иногда даже улицы разделяют мусульман и сербов. В самом городе воюет около десяти тысяч моджахедов. Недавно жаркие бои были в местечке Горбовиц. Здесь погибло шестеро русских… Хорошие бойцы. В наших руках шестьдесят процентов промышленных предприятий Сараево, в том числе энергетика. На аэродроме французский батальон сейчас стоит. Аэродром всегда наш был. Но его оккупировали международные силы ООН и теперь пользуются им только мусульмане. А он наш. Мусульмане прокопали тоннель к аэродрому. Им блокада США не страшна. Фактически блокады нет. Сделано это под эгидой международной организации ЮНПРОФОР. А копали тоннель мирные сербы, захваченные мусульманами в плен.

Рассказ генерала дополняют сербские офицеры. Они охотно откликаются на предложение Сергея Бабурина прояснить ситуацию вокруг санкций против Союзной Республики Югославии, деятельности Контактной группы по Боснии и Герцеговине. Перед нами вновь воссоздаются эпизоды и картинки происков идеологов «нового мирового порядка» и США, жаждущих после уничтожения СССР развалить и уничтожить Югославию. На карте-схеме раздела Боснии, созданной международной контактной группой, видно, что сербам должно было отойти сорок девять процентов территории, а мусульманско-хорватской федерации – пятьдесят один процент.

Генерал Милошевич дал свои пояснения:

– Мы не могли принять план, по которому у нас отнимают наши плодородные земли и выход к Адриатическому морю, гидроэлектростанции и рудники. Не только Президент Караджич, но и все сербы поняли, что предлагаемые карты означают исчезновение Республики Сербской и Республики Сербская Краина. Нас вначале разделили, а теперь по одиночке решили прихлопнуть, и все наши территории отдать врагам. Народ на референдуме, вы знаете, отверг этот план. Милошевич в Белграде объявил нам, своим сербам, санкции. Мы – в кольце. Блокада от Белграда и США. Мы готовы не воевать, а идти на уступки, к миру, но по справедливому договору. Америка нас бомбами не запугает.