Совет Двенадцати

Сказав это, мириады насекомых разом вошли в крутое пике, впиваясь в колоссальную тушу Нъярлатхотепа мириадами жал и хоботков. Архидемон бешено взревел тысячами ртов и принялся хлестать щупальцами, всасывать воздух хоботами, яростно клацать зубами, беспорядочно атакуя нового противника.

Люди зачарованно уставились на битву двух бесформенных чудовищ. Выглядело это так… у многих возникли ассоциации с… точь-в-точь…

– Вам тоже кажется, что это похоже на… – задумчиво произнес Обелезнэ Первый, обращаясь к Гвениоле.

– Не понимаю, о чем вы говорите, ваше величество, – чопорно ответила королева Ларии.

– Как выкапанный, – кивнул Кей-Коон. – У нас в степях такое на каждом шагу… только маленькое.

Действительно, дерущиеся Нъярлатхотеп и Кхатаркаданн ужасно напоминали прозаическую… коровью лепешку. Исполинскую коровью лепешку, над которой вьется целая эскадрилья мух. Единственная разница в том, что эта лепешка орет тысячами голосов и пожирает мошку целыми легионами.

Однако Кхатаркаданн ничуть не страдал от несомых потерь. Более того – он пустил в ход и наземные войска. На Нъярлатхотепе уже кишмя кишели вши, блохи, черви, личинки, тараканы, мокрицы и прочая ползучая мерзость – все они активно жрали архидемона и тут же гибли в его же пастях.

– Убирайся! – рычал Нъярлатхотеп. – Меня невозможно победить, ибо я Ползучий Хаос, владеющий силой возрождения! Даже среди архидемонов я самый неубиваемый!

– А я Смрадный Господин, у меня миллиарды тел, и я создаю новые прямо из твоей плоти! – отпарировал Кхатаркаданн. – Убей половину меня – вторая половина тут же расплодится и размножится, утроив и учетверив мою силу!

– Но ты же не надеешься взять надо мной верх, чужеродец?! Что мне твои потуги, мне, Древнему!

– Зззззззззззззззззззз!.. – издал долгий смешок Кхатаркаданн. – Было дважды так, что я проигрывал в битве! В первый раз меня одолела Кобалия Совершенная, кошачья богиня! Во второй раз – Мальчимбо Красный, смертный маг! Но третьему разу не бывать!

Маршал Хобокен тем временем устроил импровизированный военный совет. Он собрал Асанте Шторма, Руорка Машиниста и всех остальных, кого смог, и теперь допытывался:

– Ну-з, ваши колдунства, что это за гадина такая новая, откель взялась?

Асанте и Руорк, перебивая друг друга и обмениваясь испепеляющими взглядами, вкратце рассказали о Ночи Страха и событиях, которые к ней привели, о тринадцатом гимнасии и тех, кто в нем работал, о… впрочем, дальше Хобокен уже не слушал. Он подозвал адъютанта и приказал:

– Ну-ка, братец, распорядись, чтоб возобновляли огонь. Из всех стволов пусть палят, да пошибче!

– Только в старую гадину или в новую тоже?

– В обеих! Эта новая гадина враг нашего врага, но нам она не друг!

И огонь был открыт с удвоенной силой. Паладины первыми пошли в наступление на Нъярлатхотепа, ифриты первыми принялись жарить и жечь Кхатаркаданна. Следом двинулись все остальные.

Благо архидемон и демолорд почти не отвлекались на блошиные укусы смертных – их полностью поглотило взаимное истребление. Они бурлили и бушевали, как два лесных пожара, выжирающие друг друга. Во все стороны хлестали брызги слизи и летел черный пепел, осыпались мушиные трупики и капала едкая жидкость.

Нъярлатхотеп и Кхатаркаданн сцепились насмерть и понемногу… понемногу… понемногу начали иссыхать. Две колоссальные бессмертные твари брали друг друга на измор, изнуряли до предела, до полного вывертывания наизнанку. Они уже не так рьяно пожирали друг друга – в движениях появились признаки усталости, вялого равнодушия.

– Сдавайся… – бубнил Нъярлатхотеп.

– Ты сдавайся… – жужжал Кхатаркаданн.

Неожиданно у Нъярлатхотепа в боку что-то засвербило – там вспучилось нечто вроде огромного волдыря. Архидемон поерзал, издал рыгающий звук, и «волдырь» лопнул, исторгнув… трех человек.

– Чрево Тиамат, я там чуть не сдох! – взвыл Креол, опираясь на посох.

– Поздравляю, у тебя тройня, – издевательски произнес Кхатаркаданн, обратив внимание на то, что вывалилось из противника.

– Вы что, все еще живы?! – возмутился Нъярлатхотеп, тоже обратив внимание на Креола, Шамшуддина и Логмира.

– Не уверен, – честно ответил Креол, замахиваясь посохом.

Адамантовое острие с хлюпаньем вошло в сизую плоть. Нъярлатхотеп с усталым чваканьем образовал в себе впадину, избегая черного посоха, Креол не менее устало побрел следом, продолжая тыкать куда попало.

– Поимей совесть, смертный! – зашипел на него Нъярлатхотеп. – Мне сейчас не до тебя!

– Что, даже для великого Нъярлатхотепа этого слишком много? – съязвил маг. – Всего этого… что это такое вообще?

– Меня зовут Кхатаркаданн, – любезно ответил демолорд, жужжа мириадами крыльев. – Приятно познакомиться.

– А мне нет. Ты что тут забыл… забыла… забыло… какого ты вообще пола?

– Видишь, каково мне с ними приходится? – пожаловался Нъярлатхотеп. – Я всего-то и хотел, что сожрать их всех… я что, слишком многого хочу?!

– Смертные – мерзкий неблагодарный сброд, – посочувствовал Кхатаркаданн. – Они вообще не заслуживают доброго отношения. Вот сейчас я тебя уничтожу, а потом сам их всех сожру.

– Меня такой исход не устраивает.