Советия

Социальный прогресс, в представлении философов Просвещения, состоял в постепенном освобождении человечества, в движении от средневекового рабства и невежества к свободе и равенству всех людей на земле. Хотя они и были в основном материалистами, у них еще не было ясного понимания зависимости социального прогресса от прогресса технического. Им не хватало ясного материалистического понимания эволюции общества. Они не понимали, что средневековый уклад общества возник не потому, что люди были глупы, и у них не было достаточно «разума» понять, что общество можно устроить гораздо разумнее, а потому, что при средневековом уровне развития материального производства любое другое устройство общества было бы просто невозможно. Иными словами, поведение, провозглашаемое философами Просвещения «неразумным», в средние века как раз и было самым разумным. Но в Западной Европе 18-го века технический прогресс уже достиг такого уровня, при котором стали возможны другие варианты устройства общества, эти новые варианты действительно стали «разумными», и поэтому этот скрытый дефект в понятии «Разум» никак себя не проявил и не был замечен. Проявился он, когда просвещенческие идеи стали пытаться применять к обществам, в материальном плане все еще находящимся на уровне средневековья — например к царской России. Другой пример, ближе к нам — предпринятая в СССР попытка воспитать «нового человека» коммунистического будущего, несмотря на то, что производительность труда у нас все еще отставала от производительности труда на капиталистическом Западе. В этой затее особенно наглядно проглядывало идеалистическое просвещенческое представление о том, что «разумное» поведение можно и должно вложить человеку в голову, не сообразуясь с реальными материальными обстоятельствами жизни человека и техническим уровнем развития общества. Подобный идеализм не имел ничего общего с материалистическим пониманием истории и привел к довольно тяжелым последствиям.

3.8. Свобода и равенство. Основное противоречие гуманистического индивидуализма.

Средневековый коллективизм не подразумевал равенства всех людей. Напротив, феодальное общество было обществом построенном на жесткой иерархии, и в нем существовало множество различных ступенек. Цель давления общества на индивидуума состояла вовсе не в том, чтобы заставить индивидуума быть как все вообще, а в том, чтобы быть как все остальные люди занимающие ту же социальную ступеньку. Цель состояла в том, чтобы сохранить социальное статускво, предотвратить то, что социологи называют социальной мобильностью, исключить возможность перемещения вверх по иерархической лестнице. В средневековом обществе не было свободы, но не было и равенства — была лишь уравниловка.

Идеал гуманистического индивидуализма освободил индивидуума от этого давления. Однако, провозгласив свободу личности, он не дал ясного определения того, чем эта свобода ограничивается. Единственное, что было ясно — это то, что все люди имеют равное право на свободу независимо от их происхождения (т. е. независимо от того, какую ступеньку в феодальной иерархии занимали их родители). Из равного права всех людей на свободу вроде бы следует, что человек свободен в той мере, в какой эта свобода не нарушает свободы других людей. Однако, что значит не нарушать свободы других людей? Свободен ли наемный работник, получающий нищенскую зарплату, на которую он едва может выжить? Например, он не может никуда поехать, поскольку у него нет денег на билет — не нарушает ли в таком случае его работодатель право на свободу перемещения своего работника? Сам работодатель может ездить куда угодно, но не куплена ли свобода его перемещения ценой несвободы его наемных работников? Не противоречит ли принцип свободы принципу равенства в правах? И чем это новое неравенство лучше старого, феодального? Буржуазное представление о гуманизме изначально несло в себе это противоречие между свободой и равенством.

Уже в начале 19 века проблема эта встала довольно остро только что индустриализировавшаяся Англия являла достаточно примеров ужасного положения рабочих, вынужденных жить в совершенно нечеловеческих условиях. Решение этого противоречия, предложенное буржуазными теоретиками, естественно заинтересованными в сохранении капитализма, состояло в том, чтобы во всем положиться на технический прогресс — технический прогресс, подгоняемый капиталистической конкуренцией, создаст дополнительные богатства, которые можно будет более справедливо распределить и положение рабочих улучшиться. Таким образом, противоречие не решалось, просто его решение переносилось в будущее. Хочу подчеркнуть этот момент — советское представление о «Светлом Будущем» зародилось не в советскую эпоху, более того, оно не является продуктом коммунистической мысли. Это — продукт развития гуманистической мысли вообще, и в первую очередь буржуазной гуманистической мысли.