Советия

Одним из таких мечтателей был юноша, которого звали Володя Ульянов, живший в конце 19-го века в провинциальном городке на Волге. Все знают, что юноша этот прочитал «Капитал» Маркса, и что «Капитал» произвел на него большое впечатление. Менее известен тот факт, что этот же юноша также прочитал роман французского писателя-фантаста Альберта Робиды «Электрическая жизнь» (Albert Robida, «La vie electrique», 1883), в котором описывался грядущий двадцатый век, век электричества, где на улицах городов светло как днем от электрических фонарей, где люди разговаривают на расстоянии по телефону, слушают радио, смотрят телевизор, и ездят на электрических повозках. Трудно представить себе картину, более контрастирующую с реалиями «лапотной» России конца 19-го века. И если «Капитал» и произвел на будущего «вождя мирового пролетариата» такое сильное впечатление, то в первую очередь потому, что в нем он увидел мощное средство для вывода России из лапотного состояния. Отголоски «Электрической жизни» проявятся потом в ленинской формуле: «Коммунизм — это советская власть плюс электрификация всей страны». А уж лозунг «Радио — это газета без бумаги и расстояний» является прямой цитатой из этого фантастического романа. И это не были пустые лозунги — новая власть начала преобразование страны с того, что открыла первую в стране радиостанцию и приступила к осуществлению плана ГОсударственной комиссии по ЭЛектрификации РОссии (ГОЭЛРО), принесшего в сидевшую при свете лучины деревню знаменитую «лампочку Ильича».

4.6. 1917-й год: Как Россия выпрыгнула из средневековья

4.6.1. Как, и в каком виде, гуманистическая цивилизация пришла, наконец, к широким российским массам, или почему наши «интеллектуалы» неспособны отличить гуманизм от марксизма.

Революцию 1917 года совершили юноши, начитавшиеся фантастических романов, и решившие претворить их в жизнь. Они боготворили науку и технику. В самые голодные годы гражданской войны они нашли средства для того, чтобы организовать несколько десятков новых исследовательских институтов Академии Наук. Они провели давно назревшие реформы — синхронизировали календарь с западным «новым стилем», ввели метрическую систему и часовые пояса (до этого система мер и весов не соответствовала принятой в Европе, а в каждом российском городе было собственное время, определявшееся по местному полдню, что очень затрудняло организацию хозяйственной деятельности в масштабах всей страны). Они упростили орфографию, значительно облегчив тем самым приобщение населения к грамотности. И, самое главное, они начали учить народ, создав действительно всеохватывающую систему народного образования — от кружков по ликвидации неграмотности до рабфаков. Учили всех, от мала до велика, даже пожилых неграмотных.

Учили, разумеется, исходя из марксистского мировоззрения. После революции были отдельные попытки создать некую совершенно новую «пролетарскую культуру», но в конце концов победила ленинская точка зрения, состоявшая в том, что «коммунистом можно стать лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество.» При этом, разумеется, «все богатства, выработанные человечеством» подавались с марксистской точки зрения. Гуманистические и Просвещенческие идеи стали наконец доступны народам России, но исключительно в марксисткой трактовке. В сознании народа (причем как коммунистов, так и антикоммунистов), гуманизм, интернационализм и т. д. стали как бы частью коммунистической идеологии. Этим частично объясняется почему происшедшая в 1991 году контрреволюция привела нас к средневековой дикости — восставшие антикоммунисты просто не могли себе представить гуманизм и интернационализм без коммунизма, поэтому выкинули и то и другое, а заодно и все наследие эпохи Просвещения, фактически вернув нас в средневековье. (Очень показательна в этом плане история с девизом московского международного кинофестиваля, который при советской власти звучал как: «За гуманизм в киноискусстве, за мир и дружбу между народами!». Новые хозяева страны и фестиваля усмотрели в этом девизе коммунистическую крамолу. Им не нужны ни гуманизм, ни мир, ни уж, тем более, дружба между народами. Девиз заменили на непонятную вне контекста цитату из идеологически приемлемого для новой, «средневековой» власти православного автора Достоевского: «красота спасет мир». После чего серьезные деятели мирового киноискусства перестали посещать этот фестиваль, и он захирел.)

4.6.2. Цивилизация «на вырост».