Совьетика

И достаточно безрассудный, поняла я, когда он поддержал Ойшина в его стремлении покорить местные вершины.

– Ничего такого страшного, девочки. Я пойду с ним, я много раз бывал там, заблудиться там невозможно. И не так уж сегодня и жарко…

Может, для уроженца Кюрасао это и не было жарко, но для выходца из Белфаста, где люди падают в обморок при плюс 23…

– Пожалуйста, возьми с собой хотя бы мобильник! – попросила я Ойшина, – В случае чего сразу звони мне…

– Ты со мной как с маленьким обращаешься!- не выдержал Ойшин.

«Что же делать, если ты ведешь себя как маленький…» – подумала я, но вслух говорить не стала.

– Оставь их, Саския, пусть себе идут!- сказала вдруг Тырунеш, и я по тону ее поняла, что она о чем-то хочет со мной поговорить.

Арлон с Ойшином взяли с собой запасы воды и еды, надели рюкзаки, нахлобучили пониже кепки и двинулись в путь, а мы с Тырунеш прогулочным шагом отправились по дорожке вокруг плантаций.

Она долгое время молчала -видимо, не знала с чего начать. Я не стала ее ни о чем спрашивать -ждала, когда она сама соберется с мыслями.

Мы шли по тропинке, проложенной через колючие заросли того, что когда-то было плантацией. Вокруг уже все звенело от жары. Дорогу нам перебегали мелкие лагадиши. Иногда в зарослях мелькали головы любопытных игуан. Некоторые из кактусов все еще цвели, и над цветами порхали какие-то мелкие птички.

– Эта дорога тянется километров на 10, – сказала Тырунеш, – Как раз вернемся к тому времени, когда наши парни будут спускаться.

– Я уже говорила тебе, что мне не забыть моих отца и сестру.- продолжала она – Не забыть того, что мне нельзя жить у себя на родине. Но не только в этом дело. Когда я была совсем маленькая, отец мой работал на Кубе, я ходила в кубинский детсад. Мне никогда не забыть, какая там была атмосфера- братская, дружеская. Я никогда и нигде в жизни себя так не чувствовала – ни до и ни после этого.

Все эти годы я продолжала следить за событиями в разных странах мира. Моя собственная страна раскололась надвое, потеряла выход к морю. К власти в ней пришли американские марионетки, которым наплевать на народ. Зато на Западе они слывут «демократами»… Чем дольше я жила в Нидерландах, тем сильнее становилось мое желание, чтобы мои собственные дети, если они у меня когда-нибудь будут, не жили такой жизнью, как люди там. Я хорошо училась, могла бы многого там достичь, могла бы стать эдакой эфиопской Хирси Али, если бы пошла на сделку со своей совестью. Но я предпочла уехать… Очень хотелось найти единомышленников, но в Нидерландах это мне так и не удалось, хотя я пыталась. К сожалению, левые, которых я встретила там, все были какие-то витающие в облаках. Может быть, мне просто не повезло… Они не представляли себе реального социализма – со всеми трудностями, со всеми его несовершенствами, но все-таки неизмеримо лучше того, что мы видим сегодня. Вместо этого они мечтали о какой-то манне небесной. Я о манне небесной не мечтаю… Пару лет назад я была по делам в Каракасе- и меня потрясло, тронуло до глубины души то, что я там увидела. То, как меняется к лучшему жизнь людей. То, как борются они за свои права. Знаешь, одно дело, когда симпатизируешь тем или иным силам абстрактно – и совсем другое после того, как увидишь этих людей своими глазами… После того, как тебе доведется вместе с ними смеяться и плакать и даже делить кусок хлеба. Теперь они как родные мне. Я буду драться за них, если надо!- глаза ее засверкали.

Я кивнула. Я очень хорошо понимала все эти ее чувства.