Советник

— Я имею в виду, что никогда не видела его таким. Он продолжал просить меня исправить это, вылечить тебя. Он сам попытался обработать твои раны до того, как прибыл доктор Ярбро. Не позволял никому прикасаться к тебе. Он сидел здесь с тобой и говорил, как сожалеет, снова и снова. Не уходил, пока не пришли Люций и Тедди. Только Тедди удалось достучаться до него. С тех пор я не видела мистера Синклера.

Я не могла представить себе того, что она рассказывала. Сожаление казалось совершенно чуждой эмоцией Вайнмонту. То, как он меня бил, было вторжением не только в мое тело. Он вбивался в мою душу, укореняя страх так глубоко, что я не знала, смогу ли когда-нибудь избавиться от него.

Когда я сама нанесла себе ущерб, это дало мне освобождение, шанс на забвение. Когда это сделал Вайнмонт, он еще больше отнял меня у себя самой. Каждый удар становился новым набором решеток, сжимающихся вокруг меня и держащих в плену. Если он смог со мной сделать такое, что еще он захочет сделать, чтобы выиграть Приобретение? Что потребуется, чтобы победить?

— Я знаю, что это сложно. Знаю, — голос Рене прорвался сквозь мои темные мысли.

— Знаешь? Нет, ты не знаешь. — Я убрала пальцы подальше от нее и ее теплой хватки.

Рене опустилась на колени у моей постели, оказавшись на уровне моих глаз.

— Знаю, Стелла.

Нет, не знаешь.

— Откуда? Тебя клеймили и высекали? У тебя отбирали год твоей жизни? Тебе приходилось терпеть такого человека, как Вайнмонт? — Слезы стекали, оставляя мокрые пятна на моей подушке.

Темные глаза Рене были охвачены тревогой, и в ее груди, казалось, бушевала ярость. Она сделала глубокий вдох, как будто приняла решение, и начала расстегивать свою черную рубашку, ее пальцы оказались очень проворными. Затем она повернулась и убрала волосы с затылка. Там, черным и зеленым цветом была вытатуирована та же «V», что навек была вбита в мою кожу чернилами.

Она потянула свою униформу вниз так, что я увидела следы шрамов от кнута, пересекающихся на ее светлой коже.

— Что…

— Я была Приобретением миссис Синклер двадцать лет назад, — она снова посмотрела на меня, ее искренний взгляд обезоруживал.

У меня был бы меньший шок, если бы она ударила меня. В моем сознании мелькали миллионы вопросов, одни наслаивались на другие, прежде чем споткнуться перед еще большим количеством вопросов. Почему она осталась? Каким был ее год? Могла ли она помочь мне?

Рене встала и надела верх униформы обратно. Когда она стала отходить от меня, я потянулась к ней. Боль, словно молнией, ударила по спине. Она врезалась так глубоко, что я подумала: может, кнут достал и до моего сердца. Я закричала и опустила голову.

— Я позову доктора. Не двигайся, Стелла, милая. Пожалуйста, не надо. — И она выбежала из комнаты.

Мой разум вращался вокруг правды и неприятных ощущений. Рене все это время знала. Она знала, что случится со мной на балу. Почему она не предупредила меня? Слова Вайнмонта вернулись ко мне: чем больше я знаю, тем больше боюсь, и тем больнее будет.

Темная фигура поспешно вошла через дверь, Рене влетела сразу за ней. Прежде чем я смогла запротестовать — а хотела ли вообще? — мужчина принялся возиться с моей капельницей, и я отключилась.

На этот раз мне снились сны. Вайнмонт был в каждом из них — мучил меня или любил. Или это был один и тот же сон? Затем я увидела своего отца, сидящего в своем любимом кресле, рассказывающего мне историю, хотя я не могла услышать ни слова. Наконец, пришла моя мама, ее волосы были завязаны в грязный хвост, как и в моих воспоминаниях. Она была грустной. Всегда грустной. Вода вытекала из ее рта, а затем она превратилась в кровь, больше крови, чем человек мог потерять и остаться в живых. Она тонула в том самом, что дало ей жизнь. Я не смогла ее спасти. Я даже не могла спасти себя. Я сидела в луже собственной крови, капли замедлялись вместе с биением моего сердца. Шаги в коридоре… это мой отец. Я боялась, что он найдет меня до того, как это закончится. Я не хотела, чтобы он видел, как я умираю. Шаги становились все громче, а затем затихли.

— Стелла?

Я знала этот голос. Он принадлежал не моему отцу. Это был голос демона, который заставлял меня гореть желанием и ненавистью, пока обе эмоции не смешались в погребальном костре, источавшем черный дым.

Я открыла глаза. Он был здесь. Вайнмонт.

— Снова собираешься избить меня? — слова вышли шепотом, но он вздрогнул, как будто я крикнула на него.

— Я не знаю.

Я все еще лежала на животе. Мои глаза, наконец, приспособились к темноте. Он сидел возле двери, лицо небрито, одежда смятая и растрепанная. Он выглядел так, как я себя чувствовала.

— Что это за ответ?

— Честный. — Он наклонился, упираясь локтями в бедра.

— Ты ебанутый на голову отморозок. — Я отказывалась плакать. Я не заплачу.

— Да. — Он провел рукой по лицу. Звук трения его ладони по щетине громко прозвучал в моих ушах.