Советник

Палач, показавший себя человеком знающим и ответственным, спокойно раскладывал инструмент на железный лист, под которым переливались рубиновым цветом угли. Ведро с водой он тоже приволок, как и пустое, если вдруг пленнику подурнеет.

- Госпожа! – завидев Ицу жрец встрепенулся и подался было вперед, насколько это получилось. Но ремни впились в кожу. – Госпожа, что происходит…

Ица обошла его кругом, придерживая при том слегка запылившиеся юбки. И остановилась перед ним, так, чтобы жрец мог видеть её.

- Ты, - сказала она и, вытянув руку, коснулась лба. – Ты знаешь, кто убил мою маму.

Винченцо перевел для остальных. Говорить пришлось тихо, едва ли не шепотом, но его поняли.

Джер махнул палачу, и тотчас возле кресла появилась два низеньких табурета.

- Тебе тут не жестко? – заботливо осведомился Дикарь.

- Нормально, - Винченцо поерзал.

- А дырки зачем?

- Это механическое кресло, - Джер сунул в указанную дырку палец. – Его давно изготовили. Не работает уже. А раньше надо было крутить колесо, и через дырки шипы выползали. Их еще можно было смазать чем.

- Это маги, госпожа! – возопил жрец. – Они наслали проклятье! То сделало кровь вашей матушки черной и разъело нутро.

- Как?

- Это у магов спросите!

- Проклятья есть разные, - тихо произнес Винченцо. – К сожалению, я точно не скажу, какое использовали. Я и близко не проклятийник. А они свои тайны хранят. Хотя… Ица, извини, что прерываю, но погибла лишь твоя матушка?

Легкий наклон головы.

- Ни служанки, ни рабы, ни даже животные? Больше никто не заболел?

- Нет.

Теперь она повернулась к Винченцо. Взгляд у нее тяжелый, совершенно недетский. Но страха нет. Он или устал бояться, или слишком слаб, чтобы тратить силы на страх.

- Тогда это направленное проклятье. Наведенное. Обычные проклятья имеют определенный… радиус, - Винченцо очертил круг. – Действия. Центром их становится некий предмет или существо. Однако все-то, кому случается быть рядом, страдают. В разной степени. Ненаправленные проклятья опасны тем, что могут вызвать болезнь. И потому… с ними стараются не иметь дела.

Он делает паузу.

Тяжело говорить вот так, долго. И понимающий палач – все-таки хороший он человек, душевный, - подает кубок. Вода? Травяной отвар. Горьковатый. Но сухость во рту уходит.

- Однако сделать их проще.

- А другие?

- Направленные хороши тем, что действуют на определенного человека. Однако и создать такое сложнее, если говорить о чем-то и вправду действенном. Кроме того, для создания нужна кровь, волосы или телесные жидкости проклинаемого.

Он все-таки сбивается, потому что тот, другой язык, неудобен. Но Ица понимает.

Правда, только она, и приходится все повторять снова. Для остальных.

- Кто-то должен был собрать их, - она поворачивается к жрецу. – Слышал? Ты все слышал. И все понял.

Губы жреца сжимаются.

- Ты приходил к нам. Всегда. Тебе были рады. Мама. Она говорила с тобой. Долго. Долго-долго. Каждый раз. Ни с кем так долго. И служанок отсылала, оставляя только одну, старую, ту, которую ты когда-то привел.

А вот переводить легко.

И Джер хмурится. А Дикарь добавляет очевидное:

- А и вправду, надо в ближнем круге искать. Того, кто сумеет добыть. Кровь там или другое. Еще найти магов. Договориться с ними…

- Договориться как раз несложно, - Винченцо на мгновенье отвлекается от чужой беседы. – В городе многие работают с теми, кто если не враг, то и не друг. Существуют посредники. Если есть, чем платить, то… мешеки богаты. У них много золота. И не только золота.

- Стало быть, хорошие клиенты?

- Именно. И… проклятийники никогда не распространяются о своих заказах. Часто они и вовсе не знают, для кого готовят. Получают компоненты. Отдают проклятье. И все.

Просто.

Наверное, им и не слишком-то хочется знать, кто станет жертвой. Винченцо точно не хотел бы. Он бы и сейчас о многом предпочел бы забыть.

Кто ж позволит.

- Слышал? – Ица ткнула жреца под ребра. – Служанки собирали волосы моей матушки. И простыни, на которых она спала, предавались огню. Вода, которой омывали её тело, спускалась в воды священного озера. Никто не мог… никто, кроме тебя! Она тебе верила! Она…

- Она была моей сестрой! – взвизгнул жрец. – И я привел её к твоему отцу! Я!

Ица кивнула.

И села, прямо на пол. Черные глаза его прищурились, сделавшись совсем уж узкими. И под взглядом её жрец заерзал.

- Мы… мы хранили кровь… было предсказано, что… мир снова встанет на краю гибели. Что пройдут годы. И многие годы. Многие-многие…

- Я поняла.

- Что кровь благословенная ослабнет, а знание будет утрачено. Что к власти придут те, кому нужна будет лишь власть. А люди, поставленные стеречь врата неба, забудут, для чего они это делают. И лишь избранные сохранят разум. И кровь.

- Ты?

- Мы. Нас немного. Мы следили. Стояли в тени трона. В тени Храма. Издревле. Собирали кровь по крупицам. Искали потерянных детей Императора, дабы воссоединить их меж собой.

- Опять двадцать пять, - проворчал Дикарь.