Советник Аида

— Потому и не лечу, что лечить-то просто, а вот объяснить не совсем просто. Надо диплом соответствующий иметь для лечения. И встает тут раком необъяснимый парадокс — зверь такой необъезженный. Имеющий диплом не излечивает, а не имеющий исцеляет. Кто может лечить — того гнобят, а кто не может — славят. Что мне теперь — со всем миром бодаться? Вылечить, а потом скрываться или сидеть в тюрьме? Вылечил, а право-то не имел на это. Ату его, ребята, ату. У каждого времени свой пряник, Оля. Когда-то Джордано Бруно сжигали, а сейчас на Марс нацелились. А ведь он именно тогда еще утверждал о бесконечности вселенной и множестве миров.

Не пришло еще время настоящих целителей, не пришло. Исцелишь кого-нибудь и сожгут тебя на костре законных инквизиций, измотают исследованиями, для которых тоже еще настоящих методик не разработано. А вывод един для всех времен: не настало время — не делай.

— Но это же неправильно, Илья…

— Правильно, не правильно… Все в мире относительно. Совсем еще недавно в советское время кто купил подешевле и продал подороже — спекулянт и тюрьма ему светила законно. А сейчас кто купил подешевле и продал подороже — бизнесмен уважаемый. И где же правда тогда? А правда она во времени — каждому деянию и закону свое время.

— Но это же неправильно, — возмутилась Ольга.

— Это всего лишь твое личное мнение, Оля. Философствовать можно много и долго. Например, демократия — это воля большинства. Но большинство не всегда право и как же тогда быть? Воля большинства не всегда выполняется государством и тому есть конкретные примеры.

— Ты, великий из докторов, так никому и не поможешь? — упорно гнула свою линию Ольга.

— Так я вообще не доктор, с чего ты это взяла? Хорошо, — согласно кивнул головой Илья, — я помог, например, Коле, Пете, Мане, Кате. Что я потом должен сказать прокурору или следователю? Они же обвинят меня в незаконной предпринимательской деятельности. Справедливость и закон — это разные понятия. Убить насильника на месте справедливо, но незаконно. Посадить меня за оказание помощи людям законно, но несправедливо. Вот тебе и палка о двух концах. Так что мне сказать прокурору, если я Петю вылечу, какую лицензию я ему предъявлю на свою деятельность?

— И что — ничего нельзя сделать? — новым вопросом ответила Ольга.

— Законно — ничего, — уверенно ответил Илья, — а незаконно — оно и есть незаконно. Время не подгонишь и не повернешь вспять. По крайней мере пока, при нашей жизни. Но мы что-нибудь придумаем.

* * *

Обычная тихая улочка обыкновенного провинциального областного центра выглядела в последние дни совсем необычно. Некогда незагруженная автомобилями, она переполнялась ими сейчас до невозможности. Непонятно, как подъезжали и уезжали машины из-за припаркованных транспортных средств на проезжей части дороги, газонах и тротуарах. Узкие пространства перед домами забивались инвалидными колясками и просто стоящими людьми, в том числе и с маленькими детьми на руках. Цель у всех одна — попасть на прием к Громову.

Илья не вел никакого официального приема, не приглашал людей и появлялся в своем нежилом помещении, где раньше располагался адвокатский кабинет, два раза в неделю — субботу и воскресенье. Люди шли к нему со своими тяжелыми болезнями, которые официальная медицина излечить не могла. Например, полная парализация нижних конечностей в результате травмы позвоночника.

Люди на улице не знали Громова в лицо и это несколько облегчало ему жизнь. По субботам и воскресеньям он парковал свой автомобиль на соседней параллельной улице от офиса и по дворам пробирался к черному ходу. Открывал свою парадную дверь, если можно так выразиться о входе в офис, в которую заходил первый посетитель. Кто-то входил сам, кого-то вкатывали на коляске, кого-то вносили на руках. И очередь толпа тоже соблюдала сама…

Первым сегодня вошел мужчина средних лет с необычным плечевым поясом справа. Поздоровался, снял пиджак и рубашку, оставшись голым по пояс.

— Помогите, Илья Антонович, помогите, — произнес он почтительно.

Громов сразу понял, что здесь имеет место быть врожденная аномалия верхней конечности. Так называемая фокомелия или тюленеобразная конечность, когда кисть руки прикрепляется прямо к плечевому поясу. Плечо, в народном понимании этого слова, и сразу кисть. Кисть и туловище…

— Бог поможет, только он может вершить подобные дела, — ответил Илья. — Обратись к нему со словами: «Прости меня грешного, Отче, и восстанови мне руку».

Мужчина некоторое время смотрел на Илью просяще-умилительным взглядом, потом упал на колени и повторил:

— Прости меня грешного, Отче, и восстанови мне руку.

Кисть на туловище дернулась немного, зашевелилась и начала медленно выдвигаться, обнажая сантиметр за сантиметром предплечье, локтевой сустав, а затем и само плечо. Пять минут мужчина ошеломленными глазами смотрел, как вырастает его рука, и, наконец, пошевелил ею. Пальцы двигались свободно, рука сгибалась в локте и поднималась вверх. Она работала, двигалась и существовала!

— Иди с миром, — произнес Илья, — и благодари Бога.

Мужчина упал на колени и пополз к Илье.