Советник королевы - суперагент Кремля

В этих условиях английское правительство предпочло «спустить» дело Филби «на тормозах» (двух таких дел — Профьюмо и Филби — было слишком много для правительства). Но этому воспрепятствовали американские спецслужбы. Они опубликовали показания Голицына, из которых явствовало, что Филби работал на советскую разведку. Американцы потребовали объяснений, почему Макмиллан в 1951 году защищал Филби и уверял, что тот ни в чем не виноват.

В свою очередь, и английские журналисты спрашивали, почему Форин оффис рекомендовал газете «Обсервер» принять Филби на работу, характеризовав советского шпиона как человека, «заслуживающего доверия».

Невиновный, оказывается, был виноватым

Правительство вынуждено было выступить с объяснением. 1 июля 1963 г. лорд-хранитель печати Эдвард Хит отступил от ранее данных Макмилланом заверений о невиновности Филби. Он отказался от сделанных в свое время заявлений, что Филби не был так называемым «третьим человеком кембриджской группы» и сообщил, что «Ким Филби покинул Бейрут и направился в одну из стран советского блока». Английское правительство, конечно, знало, что Филби в Москве, но предпочитало уклониться от упоминания страны, в которую он выехал.

На вопрос Маркуса Липтона, был ли Филби «третьим человеком» в группе Берджеса и Маклина, Хит ответил: «Да, сэр»⁶².

После отъезда Филби в Москву поиски других членов «кембриджской группы» отнюдь не прекратились. Спецслужбы Англии и США начали так называемую «великую охоту за кротами», то есть за советскими шпионами. Героем этой охоты, американским Шерлоком Холмсом стал Джеймс Англетон, действия которого очень напоминали методы Макиавелли. Именно он был первым, кто заподозрил Филби (сначала инстинктивно, не имея никаких доказательств). Филби впоследствии рассказывал, что они с Англетоном каждую неделю обедали вместе в вашингтонском ресторане «Харви» и тесно сотрудничали друг с другом.

Под подозрение попали все американцы, учившиеся или посещавшие Кембриджский университет в 1930–1934 годах. Таких нашлось 28 человек. В число советских разведчиков был зачислен ряд ни в чем не повинных людей, в том числе Грехэм Митчелл, заместитель Роджера Холлиса. Всего комитет МИ-5 расследовал 270 заявок на лиц, которых подозревали в шпионаже на СССР. Все чаще при этом упоминалось имя Бланта. Опасность все ближе и ближе подкрадывалась к нему.

Расправа с сотней советских дипломатов

Английская контрразведка, понесшая такой урон в результате действий Лубянки, в свою очередь, вынашивала планы реванша. Реализация их была ускорена попытками КГБ внедриться не только в английскую дипломатическую службу и в секретные службы Лондона, но и в английское посольство в Москве.

Лубянка предприняла попытку сделать своим агентом самого английского посла в Москве — сэра Джеффри Харрисона. Она подослала к нему в качестве горничной резиденции посла молодую, красивую сексапильную девушку по имени Галина. И посол не устоял. Скрытой камерой они оба были сфотографированы в интимных позах, не оставлявших сомнений об их отношениях.

Показав послу эти фотографии, Галина со слезами на глазах сказала ему, что есть только один выход избежать разоблачения их связи и позора — снабжать КГБ той информацией, которая интересует Москву. Посол сообщил о случившемся своему другу, работавшему в Форин оффис, и был немедленно отозван в Лондон. Во время расследования Харрисон сообщил, что у него была всего лишь одна встреча с Галиной в помещении бельевой резиденции посла, и просил простить его за ошибку. Английских контрразведчиков озаботило прежде всего то обстоятельство, что в посольстве были установлены видеокамеры или фотоаппараты. Во время дальнейших «собеседований» с послом выяснилось, однако, что его предыдущие объяснения были «не совсем точными». Офицеры английской разведки обнаружили его письмо к Галине, в котором он признавался в своем увлечении. Сам он после этого рассказал, что встречи с Галиной были регулярными, и не только в Москве, но и в Ленинграде, на квартире «подруги Галины», то есть, вероятнее всего, на конспиративной квартире КГБ.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения английского правительства и спецслужб страны, были показания советского перебежчика Олега Адольфовича Лялина, официально сотрудника советского торгпредства в Лондоне, а на самом деле офицера КГБ.

С Лялиным произошла странная история, свидетельствовавшая о несогласованности в работе отдельных подразделений английских спецслужб и полиции. Его машина была задержана полицией за какое-то нарушение дорожных правил, и его препроводили в участок и оштрафовали на 50 фунтов стерлингов⁶³.

Позднее выяснилось, что спецслужбы и не думали его задерживать, так как они завербовали его за несколько месяцев до этого. Так как Лялину после инцидента пришлось бы покинуть Лондон, то он предпочел остаться в Англии, «попросив» политическое убежище⁶⁴.