Советская агентура: очерки истории СССР в послевоенные годы (1944-1948)

Очевидно, что с такого скудного, основанного на слухах “документального подтверждения” женского предательства начался процесс ликвидации. Списки подозреваемых основывались не столько на проверенных данных, сколько на обвинениях со стороны соседей или на неверно истолкованных слухах. Тем не менее меньше чем через неделю после появления подпольных списков подозреваемых всех этих женщин жестоко казнили. Независимо от весомости доказательств, повстанцы, тесно связанные с карательными командами СБ, сами вершили суд. Как правило, сразу же за вынесением приговора следовала казнь. Можно привести пример типичного смертного приговора повстанцев:

ПРИГОВОР

Дня 19-го октября 1944 г. суд военного трибунала [Украинской Повстанческой Армии — Дж. Б.], рассмотрел дело против МИРОНЧУК Татьяны и признал ее виновной в сотрудничестве с НКВД, на основании ее признания суд приговаривает МИРОНЧУК Татьяну к смерти. [Ниже добавлено]

Приговор приведен в исполнение 19.X.1944 г. в 5 часов утра.

Слава Украине! Героям слава! [Две подписи] Ком. Пол. Бережнюк[244]

Особенно страшной частью всего ритуала было то, что почти каждый обвиняемый, как правило, должен был перед казнью сознаться в предательстве. В ноябре 1944 г. на допросе в НКВД командир одного из карательных отрядов Иосиф Паньков описал, какими методами повстанцы добивались подобных признаний:

В конце февраля 1944 я узнал, что артистка Львовского оперного театра Мария Капустенская якобы была связана с гестапо и выдала другого артиста, члена ОУН.

По решению руководства СБ она была похищена моими людьми и привезена на полигон, где мы заранее подготовили место для ее допроса.

Она была похищенная прямо из театра и доставлена прямо к месту. Я лично допросил ее.

[Первоначально] она категорически отрицала любую связь с гестапо. Поэтому мы раздели ее догола и прутьями из лозы, которые мы заранее подготовили, каждый человек моего отряда по очереди избивал ее до тех пор, пока от прутьев не остались клочья. Тогда она сказала, что она признается.

После этого она “подтвердила”, что она имела связь с гестапо. Затем, по моему приказу, она была вынесена за 500 метров от места допроса и расстреляна [повстанцем] ГЛУХИМ[245].

Паньков, очевидно, гордился своей работой, когда признался, что во время войны совершил еще по крайней мере шестьдесят подобных убийств поляков, подозреваемых в “пособничестве” Германии или Советам[246].

В советских архивах встречаются сведения о дополнительных расследованиях карательных операций отрядов СБ против женщин, заподозренных в просоветских симпатиях. “В селе Дядьковичи [повстанцами — Дж. Б.] убита София ПАВЛЮК, радушно встретившая бойцов наступавшей Красной Армии”[247]. “В ночь на 19 сентября [1944 г.] в селе Большая Оснеща Колковского района бандой СТРЕША убито четыре женщины, на квартирах у которых проживали красноармейцы”[248]. “В ночь на 23 сентября [1944 г.] в селе Михлин Сенкевичского района бандгруппой из четырех человек убиты четыре женщин и одна ранена. [Женщины] собрались вместе, чтобы написать письма своим мужьям и сыновьям в Красной Армии”[249].